подготовить публичное выступление по критериям.

  " мир затаенной, тихой вздыхающей скорби" изображает драматург, воплощая его события и характеры в образах персонажей драмы "гроза", и очевидно, что слова н. добролюбова точнее дать жанровое определение произведения. " мир тупой, ноющей боли, мир тюремного, гробового " — но целый мир, а не фрагмент его, — мир, взятый во всей полноте своих проблем и коллизий. драма, давно неподвластная законам классицизма, все же не претендует на всеохватность; в ней есть известная толика типичности, но не всеобщности. трагедия — схватка сердец, кланов, поколений, эпох. "ни света, ни тепла, ни " — мир-тюрьма, темное царство.          известно, что замоскворецкие купцы с поклоном выходили иногда на сцену малого театра, актеров за их сценический портрет, меж тем как драмы островского, в том числе и "гроза", — воспроизведение не только социального пласта жизни, но и психологического.          главным образом для драматурга было воссоздание картины нравов и психологических типов, определителем которых является принадлежность не к той или иной социальной страте (купец, крестьянин, дворянин), а к специфической нравственной группе. "жестокие ругатели" были отнюдь не только среди купцов, но и среди, скажем, офицерства (столкновение савела прокофьича с гусаром), да и вечная женская забитость не помешала марфе игнатьевне кабановой превратиться в деспотичную хозяйку, о которой наиболее точно отзывается кулигин: "ханжа, сударь! нищих оделяет, а заела совсем".          очевидно, что островский на примере известных ему замоскворецких купцов выводит на сцену жителей калинова не как портретную галерею купечества, а как панораму нравов всего общества, где человек зависит не от раз и навсегда предустановленной классовой принадлежности, а скорее от богатства, силу, — будь он купец или дворянин. в этом — надвигающийся стук лопахинских топоров и звон "господина купона" глеба успенского. это предвосхищение уже не может уложиться в рамки драмы, ибо одно дело — драма катерины, драма ее жизни, и совсем другое — всемирная трагедия, типичным воплощением которой явились нравы жителей калинова.          "а уж коли мне здесь опостынет, так не удержат меня никакой силой. в окно выброшусь, в волгу кинусь. не хочу здесь жить, так не стану — хоть ты меня режь",          -- таково жизненное кредо главной героини, пророчески намекающее на ее судьбу. и — не менее судьбоносное утверждение варвары: "а по-моему, делай что хочешь, только бы шито да крыто было". третья позиция — безвольный тихон, лишь над трупом жены поднимающийся до обличительных слов, брошенных в лицо матери. четвертая          -- любящий катерину, но слабовольный борис, племянник дикого, — нет здесь не только воли, но и порядочности. эти линии можно продолжать, но они вполне укладываются в типы коллизий и общественных столкновений, обозначенных добролюбовым: младших со старшими, бедных с богатыми, безответных со своевольными. это общественная трагедия.          " в ней теплится по временам только искра того священного пламени, которое пылает в каждой груди человеческой, пока не будет залито наплывами житейской грязи". мир — "темное царство", катерина — "луч света" в нем. этим подчеркивается всемирность значения происходящего в калинове, типичность коллизий, приводящих человека к гибели. и когда катерина завершает своей "протест, доведенный до отчаяния", тем самым она заставляет обратить внимание на такое же отчаяние других. ее личная драма, обусловленная социально и нравственно, перерастает в общечеловеческую трагедию, и потому бесполезны споры о том, где именно разместит островский свой калинов: мир, думающий, понимающий и сочувствующий, сконцентрировался до образа этого города, и проблемы этогомира обрели в нем художественную типизацию. на это указывает еще и постоянное движение чисто рода, пронизывающее пьесу: феклуша рассказывает о далеких странах, где люди "за неверность" "с песьими головами", уезжают на свободу тихон, борис. перемещение во времени — воспоминания катерины, исполненные поэтической романтики. как временной, так и пространственный охват в пьесе огромен, что тоже позволяет считать "грозу" трагедией