Пятрусь броўка "Маци" водгук на верш

Поздняя лирика Твардовского

Стихотворения Твардовского конца 60-х годов — своего рода «лирика итогов». Это и трезвый анихиз пройденного пути, и осмысление того печального периода жизни, когда пора «без паники укладывать вещички». Мудрое, по-крестьянски обстоятельное и неторопливое приготовление к «последней черте», прикосновение к «самому донышку» жизни не угнетает поэта безнадежностью, а, скорее, примиряет его с вечно умирающей и вечно возрождающейся природой:

В чем хочешь человечество вини

И самого себя, слуга народа,

Но ни при чем природа и погода:

Полны добра перед итогом года,

Как яблоки антоновские, дни.

Невольно сравнивая «ночные дары» космоса и «муравьиную злую возню» голубой планеты, поэт задумывается о вечных и преходящих ценностях этого мира. В стихотворении «Время, скорое на расправу...» (1968) этот план сравнения обретает конкретные черты. Безжалостное по отношению к власть имущим время оказывается бессильным перед искренним словом поэта:

Уж оно его и так и этак

Норовит забвению предать

И о том объявить в газетах

И по радио...

Глядь-поглядь,

За каким-то минучим сроком —

И у времени с языка

Вдруг срывается ненароком

Из того же стишка —

Строка.

Что же определяет, по Твардовскому, меру живучести подлинной поэзии? Прежде всего стремление поэта быть нужным своему народу и одновременно его черпать из источника народной мудрости и опыта подлинные ценности, возвышающие душу художника. Говоря о народности поэзии Твардовского, уместно вспомнить строки из лирического дневника М.М. Пришвина: «В моей борьбе вынесла меня народность моя, язык мой материнский, чувство родины... Ничего с этим не сделаешь, и меня уничтожат, только если русский народ кончится, а он не кончается, а может быть, только начинается».