На конкретных примерах из Алых парусов раскрыть сущность понятия Символ

«Алые паруса» Грина — символ мечты, ставшей реальностью. Мечта Ассоль «ожила» потому, что девочка «умела любить», как учил ее отец, умела «ждать вопреки всему». И она смогла сохранить свою веру в прекрасное, живя среди людей, которые «не умели рассказывать сказки и петь песни».

«Алые паруса» Грина — это еще утверждение верного достижения счастья: «делать чудеса своими руками». Так считал капитан Грэй, осуществивший мечту незнакомой ему девушки. Так думал матрос Лонгрен, сделавший когда-то игрушечную яхту с алыми парусами, которая принесла счастье его дочери.

«Когда дни начинают пылиться и краски блекнут, я беру Грина. Я открываю его на любой странице, так весной протирают стекла в доме. Все становится светлым, ярким, все снова таинственно волнует, как в детстве. Грин — один из немногих, кого следует иметь в походной аптечке против ожирения сердца и усталости. С ним можно ехать в Арктику и на целину, идти на свидание. Он поэтичен, он мужественен». Так выразил благотворную силу воздействия Грина на читателя писатель Даниил Гранин.

«А́лые паруса́» — повесть-феерия Александра Грина о непоколебимой вере и всепобеждающей, возвышенной мечте, о том, что каждый может сделать для близкого чудо

если что то не так сразу извините я не супер мозг)

Ксюшу и алису за то, что взяли с меня обещание написать сей волюм. не пеняйте, что стали вы старше моих героинь — в ту лесную ночь были вы ровесницы, милую риту — маргариту модестовну васильеву - за то, что ее благоухающее моим любимым веком отчество подсказало мне отца модеста, а его преподобие отца андрея езерского за знания, без коих мой священнослужитель захромал бы на обе ноги. книга первая глава i — вейся, локон, как пружинка, вейся, змейка-серпантинка, вейся, локон, завивайся, я велела, расстарайся! нелли сабурова осторожно высвободила серебряный гребешок. слезы, да и только: длинная прядь, которую она прижимала, покуда не занемела рука, распрямилась почти сразу. волосы нелли, тонкие и густые, шелковистые, светло-золотого ровного цвета, имели изрядный изъян: были они прямыми, совсем прямыми. «глупенькая нелли! — смеялся брат орест в минувший свой приезд в родительское имение. — да ради цвета, который тебе подарила сама натура, венецианки в старину сидели часами на солнцепеке, обсыпав голову толченым кирпичом! вовсе я не шучу! наденет такая красавица старую шляпу без верха, чтобы лицо не загорело, волосы через дыру наружу вытянет и сидит! самый лучший цвет — золотой. рыжий — грубо, черный — простовато, каштановый — скушно. а что прямые, эка досада, куафер поправит! » да, красавец и весельчак брат всегда умел рассказать что-нибудь интересное, да не просто интересное, а интересное для нелли, не то, что папенька кирилла иваныч, который вчера битый час объяснял, как делаются стеклянные смальты для мозаик. вот уж одолжил! нелли положила гребешок на дерновую скамейку, несколько раз согнула и разогнула руку. аж болит! может, и бог с ним совсем. денек погожий, липы зацвели. ишь как пруд блестит в конце аллеи. взять челночок да покататься, покуда за уроки не засадили. нет, дело важнее. — вейся, локон, как пружинка, вейся, змейка-серпантинка… — серебром по золоту водить — горя не знать. — неслышно подкравшаяся сзади катя, , остановилась перед нелли. — нешто это наговор? — а твои наговоры — гадость одна, ничего больше. — нелли сердито взглянула на подругу. кате, дворовой девчонке сабуровых, тоже сравнялось двенадцать лет — месяцем раньше, чем нелли. вся дворня побаивалась ссориться со своенравной «цыганкой». с волосами цвета воронова крыла, бронзовая от загара, она теребила пальцами ожерелье из красных ягод шиповника, видно только что сделанное. красным был и катин сарафан. — носила бы косу, как я, так и без разницы, прямые-кудрявые, — катя выпустила ожерелье и перекинула через плечо свою тяжелую косу, переплетенную алой лентой. — мужская прическа, — фыркнула нелли. — вот и нет, это у вас, господ, все нынче шиворот-навыворот. волосы в муке валят да тело в железяки затягивают. тьфу! — почему нынче? всегда так было. — как бы! в старые времена и знатные девушки косы носили. да сарафан, да кокошник. кокошник жемчугом обшит, сарафан шелковый, душегрея атласная, вот красота была! идет-плывет, сразу видать боярышню. а ты в штанах, как парнишка, срам глядеть! нелли засмеялась, наклонясь, чтобы отодрать прицепившийся к белым панталонам репейник. вечно катька что-нибудь придумает! шелковый сарафан! такое только в машкараде бывает. может, и впрямь сделать костюм пейзанки на новый год? скорей бы уж, право, приехал орест, с ним бы и обсудить. — да уж пора б молодому барину быть, — вскользь уронила катя. — к яблоневу спасу обещался, — ответила нелли, словно не заметив, что катя опять заглянула в ее мысли. как это у нее получается? — а ты парашку не видала? — в лес пошла по травы, — равнодушно ответила нелли. — меня звала. — ишь ты, а меня не зовет. бережет секреты бабкины. и что ж ты не пошла? — ну скажешь тоже… с ней всегда в самый бурелом попадешь, слепней кормить. да и жара какая, того гляди лицо загорит… — да на тебя и загар-то не ложится! — катя перевела взгляд со своей смуглой руки на еле июлем руку нелли. она вообще не считала подругу красивой — личико прозрачное, бледное, и лето ей не впрок, под глазами синие тени. и глаза так себе, не карие, яркие, как у кати, а так, серые. — нет, надо бы тебе пойти с парашкой да запоминать, что показывает… эх! нитка лопнула, и недозрелые ягоды шиповника упали на землю. катя рассмеялась и пнула их босой ногой. — и до деревни со мной не побежишь? — нет, в дом пойду. солнца боюсь. — ну и сиди скучай! нелли постояла недолго, наблюдая, как мелькает между стрижеными купами зелени красный сарафан. скучать она не намеревалась. дома дело тоже было, и даже весьма важное. облупившиеся каменные львы проводили поднимающуюся по лестнице нелли сонными . всего львов было отчего-то пятеро, и каждому из них нелли дала собственное имя. эти двое — нелей и пелий караулили лестницу, прет и акрисий — стерегли въезд в аллею, а самый любимый — протесилай — за неименьем пары любовался собственным отражением в зависти