У кого перетворив чарівний капелюх мурашиного лева​

Портрет тушина совсем не героический: “маленький, грязный, худой артиллерийский офицер без сапог, в одних чулках”, за что, собственно, он и получает нагоняй от штаб-офицера. толстой показывает нам тушина глазами князя андрея, который “еще раз взглянул на фигурку артиллериста. в ней было что-то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное”. второй раз на страницах романа капитан появляется во время шенграбенского сражения, в эпизоде, названном “забытая батарея”. в начале шенграбенского сражения князь андрей снова видит капитана: “маленький тушин, с закушенной набок трубочкой”. доброе и умное лицо его несколько бледно. и далее толстой уже сам, без своих героев, откровенно любуется этой удивительной фигуркой, которую со всех сторон окружают, подчеркивает автор, огромные широкоплечие богатыри. сам багратион, объезжая позиции, находится рядом. однако тушин, не замечая генерала, выбегает вперед батареи, под самый огонь, и, “выглядывая из-под маленькой ручки”, командует: “еще две линии прибавь, как раз будет”. тушин робеет перед всеми: перед начальством, перед старшими офицерами. его повадки и поведение напоминают нам о земских врачах или сельских священниках. в нем так много чеховского, доброго и печального, и так мало громкого и героического. однако тактические решения, принятые тушиным на военном совете с фельдфебелем захарченко, “к которому он имел большое уважение”, заслуживают решительного “хорошо! ” князя багратиона. трудно помыслить награду выше этой. и вот уже французы думают, что здесь, в центре, основные силы союзной армии. им и в страшном сне не могло присниться, что четыре пушечки без прикрытия и маленький капитан с трубочкой-носогрейкой сожгут шенграбен. “маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще выбегал вперед и из-под маленькой ручки смотрел на французов. — круши, ! — приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты”. толстой описывает истинную, народную, героическую, богатырскую действительность. именно отсюда этот былинный жест и веселое, карнавальное отношение к врагам и смерти. толстой с наслаждением рисует особый мир мифических представлений, установившийся в сознании тушина. неприятельские пушки — это не пушки, а трубки, которые курит огромный невидимый курильщик: “вишь, пыхнул теперь мячик жди”. видимо, и сам тушин представляется себе таким же огромным и сильным, швыряющим за горизонт чугунные мячики.