Напишите обрядовую песню к лету или весне или зиме или к осени

Оссеине песни : жали мы , жали жали - пожинали,- жнеи молодые, серпы золотые , нива долговая , подстать широкая ; по месяцу жали , серпы поломали , в краю не бывали , людей не видали. летние песни: во поле берёзонька стояла, во поле кудрявая стояла, ах, люли, люли, стояла, ах, люди, люли, стояла. алыми цветами расцветала, ах, люли, люли, расцветала весенние песни : весна , весна красная, приди , весна, с радостью с великой милостью , со льном высоким , с корнем глубоким , с хлебами обильными.

2действие явление 5 а судьи кто? — за древностию лет  к свободной жизни их вражда непримирима, сужденья черпают из забытых газет  времен очаковских и покоренья крыма;   всегда готовые к журьбе,  поют всё песнь одну и ту же, не замечая об себе:   что старее, то хуже.  где, укажите нам, отечества отцы,  которых мы должны принять за образцы?   не эти ли, грабительством богаты?   защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,  великолепные соорудя палаты, где разливаются в пирах и мотовстве  и где не воскресят клиенты-иностранцы  прошедшего житья подлейшие черты.  да и кому в москве не зажимали рты  обеды, ужины и танцы?   не тот ли вы, к кому меня еще с пелён  для замыслов каких-то непонятных,  дитёй возили на поклон?   тот нестор негодяев знатных,  толпою окруженный слуг;   усердствуя, они в часы вина и драки  и честь и жизнь его не раз спасали: вдруг  на них он выменял борзые три !   или вон тот еще? который для затей  на крепостной согнал на многих фурах  от матерей, отцов отторженных детей? !   сам погружен умом в зефирах и в амурах,  заставил всю москву дивиться их красе!   но должников не согласил к отсрочке:   амуры и зефиры все  распроданы !   вот те, которые дожили до седин!   вот уважать кого должны мы на безлюдьи!   вот наши строгие ценители и судьи!   теперь пускай из нас один,  из молодых людей, найдется — враг исканий,  не требуя ни мест, ни повышенья в чин,  в науки он вперит ум, алчущий познаний;   или в душе его сам бог возбудит жар  к искусствам творческим, высоким и прекрасным, —  они тотчас: разбой! !   и прослывет у них мечтателем!   мундир! один мундир! он в прежнем их быту  когда-то укрывал, расшитый и красивый,  их слабодушие, рассудка нищету;   и нам за ними в путь счастливый.  и в женах, дочерях — к мундиру та же страсть!   я сам к нему давно ль от нежности отрекся? !   теперь уж в это мне не впасть,  но кто б тогда за всеми не повлекся?   когда из гвардии, иные от двора  сюда на время приезжали, —  кричали женщины: ура!   и в воздух чепчики бросали! как-то так еще есть в последних явлениях монолога про француза тоже как-бы можно его почитать вот еще но он как бы и монолог и не монолог что это? слышал ли моими я ушами!   не смех, а явно злость. какими чудесами?                   через какое колдовство  нелепость обо мне все в голос повторяют!             и для иных как словно торжество,                  другие будто                   о! если б кто в людей проник:             что хуже в них? душа или язык?                   чье это сочиненье!   поверили глупцы, другим ,                  старухи вмиг тревогу бьют —                  и вот общественное мненье!   и вот та нет, в нынешний приезд,  я вижу, что она мне скоро надоест.  а софья знает ли? конечно, рассказали,  она не то чтобы мне именно во вред            потешилась, и правда или нет —                  ей все равно, другой ли, я ли,  никем по совести она не дорожит.  но этот обморок? беспамятство откуда? ?                   нерв , причуда —            возбудит малость их и малость   я признаком почел живых страстей. — ни крошки:   она, конечно бы, лишилась так же сил,            когда бы кто-нибудь ступил            на хвост собачки или кошки.