Где учился тургенев иван сергеевич.

в  1833 году  в возрасте 15 лет тургенев поступил на  словесный факультет  московского университета. в то же время здесь обучались  а.  и.  герцен  и  в.  г.  белинский. год спустя, после того как старший брат ивана поступил в  гвардейскую  артиллерию, семья переехала в  санкт-петербург, где иван тургенев перешёл в  петербургский университет  на  философский факультет

пушкинский сюжет всё еще плохо изучен. специальные работы о нем почти неприметны на фоне биографических, текстологических, - исследований. между тем обращение к сюжетике, не говоря уже о ее собственной значимости, бы прояснить содержательную сторону некоторых текстов, определить их место в ряду других.

          так получилось, что была обойдена вниманием «песнь о вещем олеге», принадлежащая к числу важнейших, едва ли не ключевых стихотворений пушкина. недоуменно-пренебрежительная и, возможно, случайная реплика б.в. томашевского: «“песнь о вещем олеге” кажется какой-то картинкой, никак с прочим творчеством пушкина не связанной»[2]  — возымела силу авторитетного приговора. отвергая мнение об изолированности «песни», мы надеемся показать, что она открывает собой громадный корпус текстов (вплоть до «медного всадника» и «сказки о золотом петушке»), реально объединяемых общей сюжетной основой. этот сквозной пушкинский сюжет — роковая встреча с мертвецом, — в отчетливом, законченном и «моделирующем» виде представленный впервые в «песни», явится предметом дальнейшего описания.

              мотив , вещественного (не призрачного) движения, «восстания» умершего обычно сливается у пушкина с мотивом возмездия; в подавляющем большинстве случаев покойник «пробуждается» единственно с целью покарать живого:

и шла молва в простом народе,

что, обрываясь по ночам,

они до утра на свободе

гуляли, мстя своим врагам.

(«альфонс садится на »)[3]

            и наоборот: дабы отомстить за себя, пушкинский герой должен сначала погибнуть. неудивительно, что его смерть носит зачастую мнимый или временный — в пропповском смысле — характер: так «умирают» руслан, сраженный фарлафом, и руслан-призрак, мазепа, мария кочубей, черногорцы, отравленная царевна, путешествующие на тот свет , гвидон, стамати. типологически близкая картина обрисована в «выстреле», где редуцированный мотив гибели метонимизирован: прострелена не голова, а шапка сильвио — ср. в «бонапарте и черногорцах». замещение, в своей основе метонимическое, в этой группе текстов вообще широко используется, распространяется на персонажей и, как на примере лжедмитрия отметил р. о. якобсон, принимает вид инкарнации. добавим, что убитый перевоплощается обычно в ровесников —тазита, наташу («жених») и в потомков — марию кочубей, владимира дубровского; ср. различные модификации последнего мотива в «русалке» и «песнях западных славян». замещение, в общем, присоединяется к мотиву временной смерти, и тогда персонаж, заменяющий покойника, наделяется чертами безумия.

              резюмируя сказанное, необходимо подчеркнуть, что использование приема мнимой гибели позволяет осуществить сюжетную реориентацию образа: мстящая жертва — мазепа, стамати, евгений — может превратиться в преступника[4], а действие обретает симметрическое развитие.

              в качестве варианта сюжета о карающем мертвеце целесообразно рассматривать и сюжет о мстящей статуе, подробно проанализированный p.o. якобсоном на материале «каменного гостя», «медного всадника» и «сказки о золотом петушке»[5]. «загробная ревность», на которую указывает исследователь (связавший ее с биографическими обстоятельствами— сватовством и женитьбой пушкина), —лишь одна из возможных мотивировок конфликта. совсем другие приводятся в «утопленнике», «гробовщике», «пиковой » и большей части остальных текстов. место и значение обязательного мотива вины проясняются лишь в целостной мифологической и семантической схеме повествования.

          1. исходный, определяющий элемент сюжетного действия— нарушение одним из персонажей какой-либо нормы поведения, условия, договора; адекватный или же, как правило, результирующий момент нарушения —  убийство  жертвы и (или)  попрание[6], оскорбление праха.

2. акт возмездия предваряется — всегда маркируемым — внезапным движением мертвой либо безумной головы[7]  мстителя. жертва карает обидчика[8]  безумием, смертью или вселяет в него патологический ужас, после чего обычно возвращается в состояние неподвижности или исчезает.

3. нарушение в принципе тождественно попытке обмануть будущее, изменить должный или предустановленный порядок вещей, то есть судьбу. это особенно ощутимо в тех весьма многочисленных текстах, где наличествует мотив предреченной гибели. неотвратимое исполнение пророчества полностью отождествляется с мщением. соответственно в плане карающий мертвец представительствует от небесного рока. так, например, предсказание, вычитанное колдуном в «черных книгах», реализуется тогда, когда голова — посредством руслана — мстит черномору. в той или иной форме будущее предсказывается нарушителю в «полтаве», «борисе годунове», «выстреле», сказках о мертвой царевне, салтане, и золотом петушке (договор как обращенное предсказание) и в «утопленнике»: «суд наедет, отвечай-ка; / с ним я ввек не разберусь».