Моя необычная сочинение можно там самим придумать зомби, вампиры ,и т,д,

На календаре двенадцатый год.  мятая бумага, шелестя, поползла по столу, она ткнулась в ножницы, обогнула их и упала на пол. син подняла её, скомкала и поднесла к глазам. цифры, цифры виднеются сквозь вмятины и зазубрины, неистребимые числа. ах, как бы хотела син превратить их в пляшущие ноты, закруглить острые головки и разместить на шести линеечках, но девушка не знала ни нот, ни скрипичного или басового ключа.    син закинула бесполезную бумажку в дальний угол и кинулась к кровати. она обречена на провал. гитара в углу жалобно пискнула, а затем медленно съехала по стене вниз, рухнув на пол. одна струна порвана. девушка подлезла ближе и порвала вторую, затем третью. струн не осталось, теперь ничто кроме син не будет стонать в этой комнате. девушка робко ударила по грифу, нежно пробежала пальцами по , дойдя до порожка, стукнула по деке, а затем не без любопытства покрутила колышки. она приобняла головку и заглянула в резонаторное отверстие. казалось, пальцы её помнили, что делать, но звука не выходило, чего-то не хватало, никак не могло вспомнить сердце.   син глянула на пять брошенных сплетённых подобно змеям струн, опасливо коснулась их. не звучит. музыка исчезла из её жизни вместе с отнятыми воспоминаниями, не желая вновь появляться. в столе лежали тысячи гладких холёных листов с непонятными ей закорючками, на кровати гитара, а в шкафу кларнет, ещё есть небольшой синтезатор и скрипка, но всё это не производит звуков.    бумага лишь навязчиво шуршала, а потому син исписала её цифрами и раскидала по комнате. из фортепиано она вытащила все клавиши, но и они не издавали звука, что бы добраться до музыки в кларнете, девушка разломила его пополам, но так не услышала и ноты. всё пропало.   син встала на пол с левой ноги. не потому, что была в плохом настроении или потому, что хотела попрать устои, нет, она встала не задумываясь, ведь невозможно задуматься, когда мыслей не осталось. девушка глянула в окно. на улице светлое полное солнце пыталось согреть первые цветы. прекрасная весна только и ждала, что её опишут в музыке, и сердце син рвалось сделать это, но пальцы деревенели и отказывались двигаться. а весна всё шла и шла, казалось, она будет бесконечной, будет идти до тех пор, пока син не отыщет музыки в своём доме. но девушка понимала, что возможно, это последняя её капель, последний подснежник и проталина, а потому спешила и нервничала.   син постучала по раме. звонким биением ей ответило стекло. может, это и есть музыка? может, так звучат ноты? девушка начала бить ноготочками по раме, бессмысленно глядя прямо перед собой, и всё вокруг неё пело. пела капель, пели подснежники и проталины, пели луга, поля, леса и горы. пело само солнце. но вместе с памятью син лишилась и возможности слышать всё это, лишилась возможности понимать их язык и распознавать ноты. всё молчало вокруг неё, и лишь стекло дребезжало в ответ.   "дочка, ты в школе? "-"да, мам."   "син, ты больна? " - "да, простуда."   девушка лежала на кровати, рядом гитара без струн и осколки стекла. ветер гонял по полу испещрённые числами бумажки, поднимал тюль и бился о покрывало. её ли это дом, её ли жизнь, думала син. она не помнила ничего кроме этой весны. на стене календарь. тринадцатый год. девушка поднялась и поранило руку об осколки, они молчали, не издавая ни звука.   "теперь окно тоже молчит, теперь и его музыка меня покинула".    ноги резало в кровь, син прошла на кухню, спотыкаясь о разбросанные клавиши. зеркало в прихожей похоже на стекло. есть ли в нём звук? "видела ли ты когда-нибудь свою мать? " - "нет, не думаю."   "а существовала ли ты вообще? " - "нет, не думаю."   "какая это весна? " - "тринадцатая по календарю. но я не помню предыдущих."   "а последующие помнишь? " - "нет"   отражение ехидно улыбнулось, а син отошла от зеркала. оно умело лишь задавать глупые вопросы, петь он не могло. на кухне девушка нашла перекись водорода и полила себе на раны. кожу засадило, булькающая жидкость пролилась на пол, она потекла по кафелю до двери к выходу.   "была там? " - "нет, не думаю"   зеркало не унималось. син вышла на улицу и огляделась. весна приятно пахла и цвела. но петь отказывалась. это было красивое время, но не подходящее для музыки. девушка упала на колени и закрыла глаза. мокрая от слёз бумага, когда-то гладкая и холёная, была заполнена нотами, нотами без ключей, нотами для стекла, которые никто не сможет сыграть.

Вьюга объявление полынью съедобные плясунья несъедобные интервью адъютант козье отъехать воробьи взъехошенные