Придумай сказку о человеке, который умел учиться у людей, животны и растений.

жил на свете молодой человек, который любил наблюдать, что делается вокруг и задавать себе вопросы, почему так происходит.его интересов ало все: и почему солнце встает и садится и почему идет дождь и почему времена года меняются и как общаются между собой растения и животные , да и еще много разных вещей. однажды он наблюдал из окна своего дома как вовремя снегопада деревья свои ветви до самой земли, давая снегу скатиться с них под собственной тяжестью, а затем встряхивались и освобождались от него. вот так и нам, людям, надо уметь справляться с неприятностями - подумал он. в следующий раз он наблюдал , как собака защищала своих щенков от других собак,смело бросаясь в бой, и подумал,что не всякий человек сможет так решительно и бесстрашно себя вести. но больше всего ему нравилось учиться у своих родителей, ведь столько,сколько знали они и предыдущие поколения мало кто мог ему рассказать и объяснить.

Лес молчал.  темной-темной осенней ночью под могучими деревьями сидела в лесу собака, привязанная на веревке.  и надо же случиться такому именно в эту ночь! редко, редко так бывает, но случилось: в конце ноября при таком необычном потеплении где-то далеко-далеко прогремел гром. затем в черной ночи он пророкотал еще раз, теперь уже ближе, и прокатился по безлистому лесу грозно и широко. подул ветер, ветви деревьев заныли, как от предчувствия беды, стволы, что послабее, закачались, и, наконец, все слилось в единый тревожных! черный шум, в котором отчетливо выделялся стон полусухой осины. она ритмично скрипела и скрипела где-то у корня, уже надломившаяся и изношенная; ее глухой и тоскливый стон пугал бима больше, чем весь шум леса.  а лес шумел, шумел и шумел. а ветер все разыгрывался полным и единственным властелином в кромешной тьме, разыгрывался так, что застонали и дубы. биму казалось, что кто-то черный-черный, огромный распластался над могучими дубами, над безнадежной, умирающей старой осиной, над ним, затерявшимся в этой суровости псом; и этот черный бил полами черного плаща по верхушкам леса, обхватывал деревья и качал их в дикой пляске, шаманил, подергиваясь и извиваясь, крича и завывая в стоголосой дикости.  биму стало так жутко, что боль в теле на время забылась. он вдавился в ствол дерева, влип. ветер начал бросать на лес холодом, отчего внизу яра потекла знобящая струя и сразу же пронизала бима. так всегда позднее потепление резко сменяется похолоданием. бим передвинулся на другую сторону ствола от ветра и так, чтобы против ветра следить чутьем, а под ветер — глазами. но впереди было непроглядно темно. бим дрожал.  вдруг, как огненным узким ножом, молния рассекла черноту, на секунду осветив строптиво воющий лес, а вслед за нею что-то грохнуло вверху, ударило, задребезжало чем-то разбитым, ухнуло вниз и покатилось по лесу в разные стороны. молния и гром будто испугали шамана, и он стал убегать, убегать, а потом и совсем затих, и тогда застучали сверху капли. дождь был короткий, сильный, холодный. потом и он перестал.  лес теперь потихоньку ворчал, отряхиваясь, оправляясь, словно после боя. но вдруг осина крикнула, затрещала, цепляясь за другие деревья, прощаясь с соседями, жутко зашумела и повалилась на землю, ломая свои ветви, в горестной предсмертной безнадежности: выдержала последний бой и пала. осипа стояла близко от бима, ему было тревожно слышать смерть дерева и страшно оттого, что она падала, как ему вначале казалось, прямо на него; он в ту минуту попятился от своего рокового дуба, натянув веревку, но веревка есть веревка.  бим сидел до рассвета, продрогший, больной, измученный.  в напряженном ожидании он, незаметно для самого себя, уже натянул веревку, отчего ошейник стал душить до хрипоты. тогда ним попятился к дереву, прижался задом к стволу, перехватил коренными зубами веревку перегрыз. как ножом отхватил!   свершилось!   извини, тебе эта гроза в лесу нужна?