Сочинение что такое "обломовщина"? (по роману и. а. гончарова "обломов") сочинение

  н. а. добролюбов  в своей знаменитой статье “что такое "обломовщина"? ” писал об этом явлении как о “знамении времени”. с его точки зрения, обломов — это “живой, современный, тип, отчеканенный с беспощадной строгостью и правильностью”. добролюбов понимал “обломовщину” социально — как аллегорию крепостного права.          что же это за явление — “обломовщина”? куда уходят ее корни и почему она так могущественна? вероятно, она разрушила судьбы многих людей, а может быть, повлияла на судьбу всего народа. добролюбов понимал “обломовщину” как социальное явление, некую аллегорию крепостного права.          и. а. гончаров прослеживает ее страшное влияние на примере одного человека — ильи ильича обломова. “в гороховой улице, в одном из больших лежал утром в постели, на своей квартире, илья ильич обломов”, — такими словами начинается роман и таким мы узнаем главного героя. мы видим обломова за самым его любимым и привычным занятием — лежанием на диване. но ведь когда мы знакомимся с обломовым, он находится в возрасте тридцати двух-тридцати трех лет. естественно ли это, когда молодой человек целыми днями лежит на диване и испытывает при этом “чувство мирной радости”? однако обломов ничего не хочет знать о труде. по его мнению, для этого есть другие люди, а он — барин. лежа на диване и обдумывая планы переустройства своей усадьбы, он представляет себе вечное лето, вечное веселье, вкусную еду и покой.          “кто же я? что я такое? пойдите спросите у захара, и он скажет вам: "барин! " да, я барин и делать ничего не умею! ” — говорит обломов. он презирает людей, занимающихся трудом, и гордится тем, что ни разу еще не натянул сам чулок на ноги. диван, халат и туфли становятся определенными символами его жизни. это — символы лени и апатии. у обломова нет желания служить, да и просто выходить из дома. круг его общения сузился едва ли не до одного захара. суета большого города не для него. , где текла тихая, спокойная жизнь, “полная удовлетворенных желаний, разумных наслаждений”. такая жизнь и стала обломовским идеалом.          детству илюши обломова посвящена отдельная глава романа, которая называется “сон обломова”. кода ее читаешь, становится ясно, что илью обломова “превратили в кисель” прежде всего те условия, в которых он воспитывался в детстве. обломовка и есть та почва, на которой взросла и укоренилась “обломовщина”. это типичный пример крепостного поместья, где источником существования является труд крепостных крестьян.          все обитатели обломовки оторваны от внешнего мира: “интересы их были на них самих, не перекрещивались и не соприкасались ни с чьими”. все силы обломовцев направлены на удовлетворение своих потребностей: “забота о пище была первая и главная жизненная забота в обломовке”. мать илюши с утра до вечера занималась “делом” — выбором блюд для завтраков, обедов и ужинов. впрочем, не менее важным “занятием” в обломовке считался сон: “, ничем не победимый сон, истинное подобие смерти”.          косность — основа жизни   . они неотступно придерживаются старых традиций и обычаев, завещанных им предками. им необходимо, чтобы все дни их жизни походили один на другой. духовный мир обломовцев беден и ограничен. их интересуют только бытовые проблемы, которые за них решают крепостные крестьяне. обломовцы никогда не вопросом: “зачем дана жизнь? ” их жизнь течет, “как покойная река”, и все дышит “первобытной ленью”.          родители старались уберечь илюшу от труда как от тяжкого наказания — ведь для этого существуют “захар да еще 300 захаров”. и что же в результате? илюша обломов, который от природы был живым и любознательным мальчиком, приучился смотреть на все окружающее глазами обломовцев. из-за барского воспитания его “ищущие проявления силы обратились внутрь и никли, увядая”.          воспитание, полученное ильей , обусловило его характер, его нравственные понятия и отразилось на всей его судьбе: “началось с неумения надевать чулки, а кончилось — неумением жить”.          обломов ничего не сумел сделать полезного ни для общества, ни для себя. единственное, что он мог, — это лежать на диване, мечтать и сокрушаться, что “сказка не жизнь, а жизнь не сказка”. обломову доставляли дискомфорт любые вторжения в его мирное существование. такой тревожащей силой стал андрей , который пытался возродить обломова к жизни. он всеми силами старался уберечь своего друга от неминуемой гибели. и на какой-то миг   увлекла перспектива обновления: “идти вперед — это значит вдруг сбросить широкий халат не только с плеч, но и с души, с ума, вместе с пылью и паутиной со стен смести паутину с глаз и прозреть”. но боязнь жизни оказалась сильнее.          не обломову и встреча с ольгой ильинской. сначала любовь захватила его, и он стал мечтать о счастье. он даже как будто . ольга, так же как и штольц, пыталась пробудить обломова к деятельной жизни, сделать его полезным для общества. но ей не удалось этого добиться. “обломовщина” победила чувство любви. обломов испугался новых волнений и тревог, изменения привычного образа жизни.      .

Радушие семьи житковых изумляло меня. оно выражалось не в каких-нибудь слащавых , а в щедром и неистощимом хлебосольстве. приходили какие-то молчаливые, пропахшие махоркой, явно голодные люди, и их без всяких расспросов усаживали вместе с семьёю за длинный, покрытый клеёнкой стол и кормили тем же, что ела семья. а пища у неё была простая, без гурманских причуд: каша, жареная скумбрия, варёная говядина. обычно обедали молча и даже как будто насупленно, но за чаепитием становились общительнее, и тогда возникали бурные споры о льве толстом, о народничестве. кроме , в семье житковых любили , астрономию, . смутно вспоминаю какие-то электроприборы в кабинете у степана васильевича. помню составленные им учебники по ; они кипой лежали у него в кабинете. удивляли меня отношения, существовавшие между степаном васильевичем и его сыном борисом: то были отношения двух взрослых, равноправных людей. борису была предоставлена полная воля, он делал что вздумается — так велико было убеждение родителей, что он не употребит их доверия во зло. и действительно, он сам говорил мне, что не солгал им ни разу ни в чём. раньше я никогда не видывал подобной семьи и лишь потом, через несколько лет, убедился, что, в сущности, то была типичная для того времени интеллигентская трудовая семья, щепетильно честная, чуждая какой бы то ни было фальши, строгая ко всякой неправде. живо помню, с каким восхищением я, тринадцатилетний мальчишка, впитывал в себя её атмосферу.