Что мы знаеи о маме саши и маши в романе дубровский

Маша, марья кириловна троекурова — нежная дочь грозного провинциального самодура; семнадцатилетняя красавица, в которую влюблен двадцатитрехлетний владимир дубровский, наследник помещика, разоренного ее отцом. возраст; белое платье уездной барышни; воспитательница-француженка (мамзель мими, прижившая от кирилы петровича троекурова сашу, сводного брата м.); огромная библиотека, составленная в основном из французских писателей xviii в. и находящаяся в полном распоряжении пылкой читательницы романов, — все эти составляющие образа м., в разных сочетаниях, присущи разным героиням пушкина. на устойчивом фоне заметнее индивидуальные черты: скрытность, внутреннее одиночество, твердость. характер воспитан обстоятельствами: отец то ублажает любимую дочь, то пугает неукротимостью гнева; соседи страшатся троекурова — искренность исключена; увеселения кири-лы петровича не допускают женского общества; сводный брат слишком мал; мать умерла. без матери (и, по существу, без отца, который им не занимается) растет и владимир дубровский, сын единственного из троекуровских соседей, кому — несмотря на бедность — «дозволено» не бояться кирилы петровича. это сближает детей; но дружба их продолжается недолго: в возрасте 8 лет владимира отправляют учиться в петербург, а когда он возвращается, между ним и м. уже лежит непреодолимая социальная пропасть. семейства в смертельной ссоре; троекуров неправедно отсудил у дубровских единственное их имение; дубровский-старший умер, а сын не пустил на порог кирилу петровича, явившегося с запоздалым предложением мира.

Когда увидела мать, что уже и сыны ее сели на коней, она кинулась к меньшому, у которого в чертах лица выражалось более какой-то нежности: она схватила его за стремя, она прилипнула к седлу его и с отчаяньем в глазах не выпускала его из рук своих. Два дюжих козака взяли ее бережно и унесли в хату. Но когда выехали они за ворота, она со всею легкостию дикой козы, несообразной ее летам, выбежала за ворота, с непостижимою силою остановила лошадь и обняла одного из сыновей с какою-то помешанною, бесчувственною горячностию; ее опять увели.