Кристиналадату

27.10.2021 01:02

Литература

Есть ответ 👍

Придумать продолжение концовки рассказа бунина "лапти" пятый день несло непроглядной вьюгой. в белом от снега и холодном хуторском доме стоял бледный сумрак и было большое горе: был тяжело болен ребенок. и в жару, в бреду он часто плакал и все просил дать ему какие-то красные лапти. и мать, не отходившая от постели, где он лежал, тоже плакала горькими слезами, - от страха и от своей . что сделать, чем ? муж в отъезде, лошади плохие, а до больницы, до доктора, тридцать верст, да и не поедет никакой доктор в такую стукнуло в прихожей, - нефед принес соломы на топку, свалил ее на пол, отдуваясь, утираясь, дыша холодом и вьюжной свежестью, приотворил дверь, заглянул: - ну что, барыня, как? не полегчало? - куда там, нефедушка! верно, и не выживет! все какие-то красные лапти - лапти? что за лапти такие? - а господь его знает. бредит, весь огнем горит. - мотнул шапкой, задумался. шапка, борода, старый полушубок, разбитые валенки, - все в снегу, все и вдруг твердо: - значит, надо добывать. значит, душа желает. надо добывать. - как добывать? - в новоселки идти. в лавку. покрасить фуксином нехитрое дело. - бог с тобой, до новоселок шесть верст! где ж в такой ужас дойти! еще подумал. - нет, пойду. ничего, пойду. доехать не доедешь, а пешком, может, ничего. она будет мне в зад, пыль- и, притворив дверь, ушел. а на кухне, ни слова не говоря, натянул зипун поверх полушубка, туго подпоясался старой подпояской, взял в руки кнут и вышел вон, пошел, утопая по сугробам, через двор, выбрался за ворота и потонул в белом, куда-то бешено несущемся степном море. пообедали, стало смеркаться, смерклось - нефеда не было. решили, что, значит, ночевать остался, если бог донес. обыденкой в такую погоду не вернешься. надо ждать завтра не раньше обеда. но оттого, что его все-таки не было, ночь была еще страшнее. весь дом гудел, ужасала одна мысль, что теперь там, в поле, в бездне снежного урагана и мрака. сальная свеча пылала дрожащим хмурым пламенем. мать поставила ее на пол, за отвал кровати. ребенок лежал в тени, но стена казалась ему огненной и вся бежала причудливыми, несказанно великолепными и грозными видениями. а порой он как будто приходил в себя и тотчас же начинал горько и жалобно плакать, умоляя (и как будто вполне разумно) дать ему красные лапти: - мамочка, дай! мамочка дорогая, ну что тебе стоит! и мать кидалась на колени и била себя в грудь: - господи, ! господи, защити! и когда, наконец, рассвело, послышалось под окнами сквозь гул и грохот вьюги уже совсем явственно, совсем не так, как всю ночь мерещилось, что кто-то подъехал, что чьи-то глухие голоса, а затем торопливый зловещий стук в окно. это были новосельские мужики, мертвое тело, - белого, мерзлого, всего забитого снегом, навзничь лежавшего в розвальнях нефеда. мужики ехали из города, сами всю ночь плутали, а на рассвете свалились в какие-то луга, потонули вместе с лошадью в страшный снег и совсем было отчаялись, решили пропадать, как вдруг увидали торчащие из снега чьи-то ноги в валенках. кинулись разгребать снег, подняли тело - оказывается, знакомый человек. - тем только и спаслись - поняли, что, значит, эти луга хуторские, протасовские, и что на горе, в двух шагах, за пазухой нефеда лежали новенькие лапти и пузырек с фуксином.