Почему русские писатели интересовали проблемы всемирной истории​

"что же касается пузатого пацюка, то о нём читатель узнаёт немного: это эпизодический персонаж. прошлое его туманно: “был точно когда-то запорожцем; но выгнали его или он сам убежал из запорожья, этого никто не знал”. он поражает своей внешностью: небольшого роста, весьма “увесистый”, в широчайших шароварах, пацюк, когда двигается по улице, похож не на человека, а на “винокуренную кадь”. возможно, кому-то из учащихся, хорошо знакомых с былинами, вспомнится образ идолища поганого: противник ильи муромца “в долину две сажени печатныих, а в ширину сажень была печатная, а головище — что ведь люто лохалище, а глазища — что пивные чашища, а нос-от на роже — он с локоть был”. в обоих случаях — и в произведении, и в былине — при описании внешности героев используется приём гиперболы. однако , сравнив два описания, могут сделать вывод, что если идолище поганое рисуется неизвестным былинным сказителем самыми чёрными красками и производит отталкивающее впечатление, то гоголевский пацюк такого действия на читателя не оказывает. в описании внешности последнего чувствуется скорее снисходительная усмешка писателя, особенно когда автор говорит, что в последнее время запорожец редко где появлялся, потому что “пролезать в двери делалось для него с каждым годом всё труднее”. более того, гоголь отмечает, что жители диканьки часто обращались к пацюку за , потому что уже через несколько дней после прибытия бывшего запорожца в село “все… узнали, что он знахарь”. и действительно, он успешно, никому не отказывая, лечил больных (правда, не лекарственными травами, а заговорами: ему “стоило только пошептать несколько слов, и недуг как будто рукой снимался”). да и вакула в трудную для себя минуту обращается к пузатому пацюку, размышляя при виде трапезы хозяина “о том, какие чудеса бывают на свете и до каких мудростей доводит человека нечистая сила”. правда, набожный кузнец так и не решился принять от того, кто “приходится немного сродни чёрту”, однако, будучи в отчаянии, в хату к нему всё же отправился, убеждая себя, что “один только пацюк может ему”.