Прочитайте
«по цепочке» 2-ю часть рассказа Б. Екимова
дома».
"Музыка старого дома"​

Глагол  — это цельная мысль, а не отдельное понятие, как имя существительное; это сообщение о чем-то, а не эмоция выражения, как имя прилагательное. когда-то  глаголом  и называли всякое слово (так и у пушкина  — в архаичном высоком значении: «глаголом жги сердца людей»), еще раньше  — речь вообще. в течение сотен лет сохранялась лаконичная речь предков в емком слове, в важнейшей части речи  — глаголе. новое  — вот что важно в глаголе. не багаж памяти, а свежесть новости скрыта в глаголе, когда его произносят. оттого и любят его писатели. глагол  — действие, которое повторяет в описании жизнь, тем самым снова, как живую, представляет ее перед нашими глазами. не готовое определение, а ускользающий признак сказуемого, сказанного, выявленного; не  белый,  беленький,  беловатый, не  белость,  белизна  или  бель, а  белеть,  белеться,  белить,  белеющий,  белея. навсегда очарованы мы прозой пушкина, а у него каждое третье слово  — глагол; четкость слога у чехова  — тайна в том же; динамизм рассказов алексея толстого  — пружина все тот же глагол. самая необходимая часть речи. именно среди глаголов мало заимствований; обычно заимствуется имя  — понятие, а действием и эмоцией оно наполняется уже в нашем родном языке.потому что каждый глагол  — свернутая в слово целая речь. в глаголе, как в капсуле, заключена взрывчатая сила целого выражения, предложения, фразы, и стоит задуматься  — как в нужный момент развернется он сочетанием слов.  думать  —  думу,  делать  —  дело, а потом и десятки других, далее «делать жизнь с кого»;   ходить  —  в поход, а там и сотни других. много оттенков в колебаниях форм. сто лет назад друг н.  г.  чернышевского, ученый корректор а.  студенский, с мнением которого считались многие писатели, полагал, что «оспоривать  гораздо конкретнее (чуть не в драке), аоспаривать  абстрактней;   борются  телесно, , например, борцы, а  борятся  отвлеченно, например, с предрассудками». позднее нашли, что и одним различием в ударении можно передать такое же противопоставление конкретного отвлеченному,  звонит  конкретно («по ком звонит колокол»), а  звонит  отвлеченно, как действие вообще, когда, бывает, и вовсе уже не звонят (говоря по телефону, вы не бьете в колокола).этот пример покажется странным, поскольку не каждый из нас сознательно избирает то ударение, которое можно назвать «правильным». в языке довольно много глагольных пар, различающихся и ударением:   возит  —  везёт,  носит  —  несёт. одни обозначают неопределенность длительного процесса, который воспринимается отвлеченно (возит, носит), другие  — конкретный результат такого действия (везёт, несёт). продолжая эту закономерность в противопоставлениях ударений, речь создает и пары слов типа  —  гасит  —  гасит,  городит  —  городит,  дарит  —  дарит,  косит  —  косит,  кружит  —кружит,  сучит  —  сучит,  трубит  —  трубит,  цедит  —  цедит,  чинит  —  чинит  и т.  д. иные из них уже разошлись и по смыслу, прочие же колеблются, поскольку нет пока оснований «сделать» из общего корня два разных слова.чем-то чрезвычайно важно для нашей мысли разграничение действия и его результата, и пока нет в языке других средств выделить этот тонкий смысл, мы пользуемся ударением. сейчас много спорят относительно произношения:   мышление  или  мышление,  обеспечение  или  обеспечение,  намерение  или  намерение? если нужно показать процесс  — сохраняют близость слов к глаголу и его ударение:   мыслить  — значит, и  мышление; если важен результат  — ударение совпадает с обычным для этих имен, то есть стоит на суффиксе:   мышление. то же и у отглагольных имен. скажем, в милицию сделан  привод, но у механизмов имеется  привод;   прикускак действие, но положение зубов при сомкнутых челюстях называют  прикус, и т.  д. пока такие различия существуют в разговорной речи, не все подобные формы признаются . это неудивительно, потому что речь по традиции  — письменная, а на письме ударения мы не обозначаем. обозначали бы  — скорее живая закономерность языка пробилась бы в норму. но что тенденция есть  — доказывается общим правилом: глагол сохраняет ударение на корне всюду, где это возможно. глагол, который в различных видах постоянно порождает всё новые слова, сам остается неизменным. вот насколько важно внимательно наблюдать за тем, сдвинуто ли ударение с глагольного корня, пошатнулись ли «глагольные» свойства его.глагол, выражая действие, бьется в усилиях найти какое-то средство различить тот ускользающий смысл, который заключен в отдельном слове, когда им пользуются для выражения именно этой мысли. что важно для современного человека? различать конкретное, частное, это  — от отвлеченного, общего, всякого. это самое важное, и язык подбирает формы, чтобы такое различие передать. уберите глагольные варианты как ненужный хлам  — заглохнет дорога поисков. вот он, глагол. в нашем языке, как в любом другом, глагол ближе других корней к народному образу, точней и быстрей отражает потребности разговора и мысли. заветное, скажем так, слово. «в глаголе,  — сказал писатель алексей югов,  — струится самая алая, самая свежая, артериальная кровь языка. да ведь и назначение глагола  — выражать само действие! »