Краткое содержание листик серебристай тополи ​

1.  всё в руках человека, и всё-то он мимо носу проносит, единственно от одной трусости… это уж аксиома… любопытно, чего люди больше всего боятся? нового шага, нового собственного слова они всего больше боятся…  2.  сонечка… сонечка… вечная сонечка, пока мир стоит.  3.  с одной стороны, глупая, бессмысленная, ничтожная, злая, больная старушонка, никому не нужная и, напротив, всем вредная, которая сама не знает, для чего живет, и которая завтра же сама собой умрет. с другой стороны, молодые, свежие силы, даром без поддержки, и это тысячами, и это всюду! сто, тысячу добрых дел и начинаний, которые можно устроить и поправить на старухины деньги, обреченные в монастырь! убей ее и возьми ее деньги, с тем чтобы с их посвятить потом себя на служение всему человечеству и общему делу.  4.  как ты думаешь, не загладится ли одно, крошечное преступленьице тысячами добрых дел? за одну жизнь - тысячи жизней, спасенных от гниения и разложения. одна смерть и сто жизней взамен - да ведь тут арифметика!   5.  ну, например, хоть законодатели и установители человечества, начиная с древнейших, продолжая ликургами, солонами, магометами, наполеонами, и так далее, все до единого были преступники, уже тем одним, что, давая новый закон, тем самым нарушали древний, свято чтимый обществом и от отцов перешедший, и, уж конечно, не останавливались и перед кровью, если только кровь (иногда совсем невинная и доблестно пролитая за древний закон) могла им .  6.  ему показалось, что он как будто ножницами отрезал себя сам от всех и всего в эту минуту  7.  не то что великие, но и чуть-чуть из колеи выходящие люди, то есть чуть-чуть даже способные сказать что-нибудь новенькое, должны, по природе своей, быть непременно преступниками, - более или менее, разумеется. иначе трудно им выйти из колеи, а оставаться в колее они, конечно, не могут согласиться, опять-таки по природе своей, а по-моему, так даже и обязаны не соглашаться.  8.  люди, по закону природы, разделяются вообще на два разряда: на низший (обыкновенных), то есть, так сказать, на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственно на людей, то есть имеющих дар или талант сказать в среде своей новое слово. подразделения тут, разумеется, бесконечные, но отличительные черты обоих разрядов довольно резкие: первый разряд, то есть материал, говоря вообще, люди по натуре своей консервативные, чинные, живут в послушании и любят быть послушными. по-моему, они и обязаны быть послушными, потому что это их назначение, и тут решительно нет ничего для них унизительного. второй разряд, все преступают закон, разрушители, или склонны к тому, судя по способностям. преступления этих людей, разумеется, относительны и многоразличны; большею частию они требуют, в весьма разнообразных заявлениях, разрушения настоящего во имя лучшего. но если ему надо, для своей идеи, перешагнуть хотя бы и через труп, через кровь, то он внутри себя, по совести, может, по-моему, дать себе разрешение перешагнуть через кровь, - смотря, впрочем, по идее и по размерам ее. впрочем, тревожиться много нечего: масса никогда почти не признает за ними этого права, казнит их и вешает (более или менее) и тем, совершенно справедливо, исполняет консервативное свое назначение, с тем, однако ж, что в следующих поколениях эта же масса ставит казненных на пьедестал и им поклоняется (более или менее). первый разряд всегда - господин настоящего, второй разряд - господин будущего. первые сохраняют мир и приумножают его численно; вторые двигают мир и ведут его к цели. и те, и другие имеют совершенно одинаковое право существовать.  9.  смогу ли я переступить или не смогу! осмелюсь ли нагнуться и взять или нет? тварь ли я дрожащая или право имею!   10.  я ведь не старушонку убил, я себя убил!