Раскройте скобки, напишите слитно или раздельно. 1. Природе надо, что(бы) ее любили.
2. Вековые ели и кедры утратили свой белый наряд, (за)то на земле во многих местах намело большие сугробы.
3. За что купил, (за)то и продаю.
4. Он то(же) теперь держался Великого пути и тут никогда не оставался.
5. Что(бы) поверить в добро, надо начать делать его.
6. Я решил пойти один на болото караулить — пошел на то(же) место и все так(же)сделал, как тогда.
7. Хочется говорить так(же) медленно и точно, как он. Так(же) сузить брови и так(же) поправлять на столе разложенные бумаги.
8. У нас с вами замечательный начальник штаба, только слишком часто думает о том, что(бы) такое особенное придумать, что(бы) стать настоящим героем
9. Снегу было мало, снежных буранов то(же).
10. Шепот дождя то стихал, то опять повышался, но за(то) подымался ветер.​

Умногих из нас есть плохая привычка записывать в двух-трех словах свои мысли, впечатления и номера телефонов на папиросных коробках. потом, как правило, коробки эти теряются, а с ними исчезают из памяти целые дни нашей жизни.день жизни — это совсем не так просто и не так мало, как может показаться. попробуйте вспомнить любой свой день минута за минутой — все встречи, разговоры, мысли, поступки, все события и душевные состояния, свои и чужие, — и вы убедитесь, что восстановить весь этот поток времени можно, только написав новую книгу, если не две, а то и все три.однажды биограф чехова а. и. роскин предложил нам, собравшимся зимой в ялтинском доме писателей, заняться этой, как он шутя говорил, «работкой».мы с радостью встретили эту идею роскина. каждый начал писать свою «книгу одного дня», но вскоре все бросили это занятие. «работка» оказалась труднейшей, почти непосильной даже для опытных и работоспособных мастеров. она требовала непрерывного напряжения памяти и брала уйму времени, несмотря на то, что при ней отпадали тяжелые для писателя заботы о теме, сюжете и композиции. все делала за нас сама жизнь.у меня тоже есть плохая привычка записывать свои мысли на чем попало, в частности на папиросных коробках. я всегда был уверен, что никогда не потеряю эти коробки, но тотчас терял их.эти небрежные свои записи я оправдывал тем, что эдуард багрицкий читал мне свои стихи «по рыбам, по проносит шаланду», считывая их с затрепанной папиросной коробки «герцеговина-флор».но несколько коробок все же уцелело. одна из них имеет отношение к чехову и чеховскому дому в ялте. я попытаюсь расшифровать сохранившиеся на этой коробке полустертые и короткие записи.---я обещал написать статью о чехове. но, начав ее, тут же убедился, что писать сейчас о чехове в том жанре, какой мы определяем словом «статья», трудно и, , почти невозможно. кажется, что все слова в языке, которые можно отнести к чехову, уже сказаны, уже истрачены. любовь к чехову переросла наши словарные богатства. она, как и каждая большая любовь, быстро исчерпала запас наших лучших выражений. возникает опасность повторений и общих мест.о чехове сказано как будто все. но пока еще мало сказано о том, что оставил чехов нам в наследство в наших характерах и как чехов своим существованием определил сегодня жизнь тех, кому он дорог.почти ничего не сказано о «чувстве чехова» — всегда живого и милого нам человека, о чувстве сильном и .и вот я решил статьи не писать, а обратиться к своим записям на папиросной коробке. может быть, там где-нибудь и проскользнет то «чувство чехова», которое я не могу еще точно определить.---ничего более поучительного я не видел. весь путь чехова — от бездумного обывателя и пустого шутника с легкой пошлинкой до человека удивительной внутренней красоты, благородства и спокойного мужества — был поразительно нагляден.он сам себя воспитал. он сам себя сделал таким и дал нам суровый урок порядочности по отношению к людям и к своему писательскому делу.---чехов много страдал от предвзятости. его провозгласили певцом тоски, скуки, нытья.