4.Письменно вопрос Г,стр.50 г.В разговоре с приживалкой барыня озвучивает вопрос, адресованный Гавриле
Андреевичу: <Неужели для него какая нибудь собачонка дороже спокойствия, самой барыни?> Никто не посмел спорить с помещицей. А мог бы сказать ей ты.

Простоявшая триста с  лишним лет на  берегу ангары, деревня матёра повидала на  своём веку всякое. «мимо неё поднимались в  древности вверх по  ангаре бородатые казаки ставить иркутский острог; подворачивали к  ней на  ночёвку торговые люди, снующие в  ту  и  в  другую стороны; везли по  воде арестантов  и, завидев прямо на  носу обжитой берег, тоже к  нему: разжигали костры, варили уху из  выловленной тут  же рыбы; два полных дня грохотал здесь бой между колчаковцами, занявшими остров, и  партизанами, которые шли в  лодках на  приступ с  обоих берегов». есть в  матёре своя церквушка на  высоком берегу, но  её  давно приспособили под склад, есть мельница и  «аэропорт» на  старом пастбище: дважды на  неделе народ летает в  город. но  вот однажды ниже по  ангаре начинают строить плотину для электростанции, и  становится ясно, что многие окрестные деревни, и  в  первую очередь островная матёра, будут затоплены. «если даже поставить друг на  дружку пять таких островов, все равно затопит с  макушкой и  места потом не  показать, где там селились люди. придётся переезжать». немногочисленное население матёры и  те, кто связан с  городом, имеет там родню, и  те, кто никак с  ним не  связан, думают о  «конце света». никакие уговоры, объяснения и  призывы к  здравому смыслу не  могут заставить людей с  лёгкостью покинуть обжитое место. тут и  память о  предках (кладбище), и  привычные и  удобные стены, и  привычный образ жизни, который, как варежку с  руки, не  снимешь. все, что позарез было нужно здесь, в  городе не  понадобится. «ухваты, сковородники, квашня, мутовки, чугуны, туеса, кринки, ушаты, кадки, лагуны, щипцы, а  ещё: вилы, лопаты, грабли, пилы, топоры (из  четырёх топоров брали только один), точило, железна печка, тележка, а  ещё: капканы, петли, плетёные морды, лыжи, другие охотничьи и  рыбачьи снасти, всякий мастеровой инструмент. что перебирать все это? что сердце казнить? » конечно, в  городе есть холодная, горячая вода, но  неудобств столько, что не  пересчитать, а  главное, с  непривычки, должно быть, станет тоскливо. лёгкий воздух, просторы, шум ангары, чаепития из  самоваров, неторопливые беседы за  длинным столом  — замены этому нет. а  похоронить в  памяти  — это не  то, что похоронить в  земле. те, кто меньше других торопился покинуть матёру, слабые, одинокие старухи, становятся свидетелями того, как деревню с  одного конца поджигают. «как никогда неподвижные лица старух при свете огня казались слепленными, восковыми; длинные уродливые тени подпрыгивали и  извивались». в  данной ситуации «люди забыли, что каждый из  них не  один, потеряли друг друга, и  не  было сейчас друг в  друге надобности. всегда так: при неприятном, постыдном событии, сколько  бы ни  было вместе народу, каждый старается, никого не  замечая, оставаться один  — легче потом освободиться от  стыда. в  душе им  было нехорошо, неловко, что стоят они без движения, что они и  не  пытались совсем, когда ещё можно было, спасти избу  — не  к  чему и  пытаться. то  же самое будет и  с  другими избами». когда после бабы судят да  рядят, нарочно  ли случился такой огонь или невзначай, то  мнение складывается: невзначай. никому не  хочется поверить в  такое сумасбродство, что хороший («христовенький») дом сам хозяин и  поджёг. расставаясь со  своей избой, дарья не  только подметает и  прибирает  её, но  и  белит, как на  будущую счастливую жизнь. страшно огорчается она, что где-то забыла подмазать. настасья беспокоится о  сбежавшей кошке, с  которой в  транспорт не  пустят, и  просит дарью её  подкормить, не  думая о  том, что скоро и  соседка отсюда отправится совсем. и  кошки, и  собаки, и  каждый предмет, и  избы, и  вся деревня как живые для тех, кто в  них всю жизнь от  рождения прожил. а  раз приходится уезжать, то  нужно все прибрать, как убирают для проводов на  тот свет покойника. и  хотя ритуалы и  церковь для поколения дарьи и  настасьи существуют раздельно, обряды не  забыты и  существуют в  душах святых и  непорочных.