Эссе на тему: Каким я увидел Пугачева в повести А.С. Пушкина «Капитанская дочка»​

первыми в москву вошли вечером 2 сентября передовые части корпуса мюрата, который красовался перед своими всадниками в расшитом золотом мундире из фиолетового бархата, белых штанах, жёлтых сапогах и в шляпе с огромным белым плюмажем.

2 сентября в два часа дня штаб императора достиг великого города, превосходившего тогда своими размерами париж. раздались крики: «москва! ура! да наполеон, да император! » в едином порыве французы запели «марсельезу».

наполеон долго любовался панорамой огромного города с воробьевых гор. под лучами осеннего солнца среди зелени садов сверкали купола сотен церквей. «так вот, наконец, этот знаменитый город!   — воскликнул он.  — теперь война окончена! »

переправившись через реку на белой арабской лошади, он остановился на поклонной горе в ожидании «делегации бояр», которые должны были поднести ему ключи от города, как ранее — от брюсселя, берлина, вены и других городов европы. бежавший король пруссии даже прислал письмо, спрашивая, всё ли удобно ему в королевском дворце. император принимал поздравления от своих офицеров. ему передали письмо от австрийского министра иностранных дел меттерниха, который писал: «россии больше »

однако бояре всё не шли. за ними отправили мюрата с кавалеристами, но напрасно. «эти канальи попряталась, но мы их найдем!   — раздражённо воскликнул наполеон.  — они приползут к нам на коленях! » понял ли он, что старая столица не сдалась ему? это стало ясно ему уже на следующий день.

завоеватель отправился в кремль и расположился в большом дворце. погода стояла настолько хорошая, что немногочисленные москвичи удивлялись. наполеон ездил верхом и с удовольствием повторял: «в москве осень лучше и даже теплее, чем в фонтенбло [пригород парижа]». он продолжал руководить своей империей и всей европой, получая сотни депеш и рассылая десятки писем и указов по самым разным вопросам.

его солдаты разбрелись по городу — голодные, многие оборванные и босые. дорвавшись до москвы, они пустились промышлять себе, кому что нужно. мародёры бродили по городу и отнимали у оставшихся жителей кур, уводили лошадей и коров, заходили в опустевшие дома и брали, что хотели.

московские власти и купечество не успели вывезти всё. остались арсеналы с оружием, склады съестных припасов, горы сахара, муки, тысячи литров водки и вина, склады с суконными, полотняными, меховыми изделиями. женщины убегали так поспешно, что оставляли бриллианты на туалетном столике. во многих домах мерно тикали стенные часы. всё стало добычей захватчиков.

военный интендант анри бейль (позднее ставший известным писателем стендалем) писал 4 октября из москвы: «я пошёл с луи посмотреть на . мы увидели, как некий совуа, конный артиллерист, пьяный, бьёт саблей плашмя гвардейского офицера и ругает его ни за что ни про что. один из его товарищей по грабежу углубился в пылающую улицу, где он, вероятно, изжарился… маленький г-н ж. пришёл, чтобы маленько пограбить вместе с нами, начал предлагать нам в подарок всё, что мы брали и без него. мой слуга был совершенно пьян, он свалил в коляску скатерти, вино, скрипку, которую взял для себя, и ещё всякую всячину».кто-то сказал им, что большой крест на кремлёвской колокольне ивана великого сделан из чистого золота. выломали крест и сбросили на землю, уже потом при отступлении казаки нашли его во французском обозе. в кремлёвском успенском соборе сняли огромное серебряное паникадило, и на его место подвесили весы для взвешивания похищенного в церквах.

французы надругались над православными святынями: они заходили в церкви, обдирали золотые и серебряные оклады с икон, всего награбили 320 пудов серебра и около 20 пудов золота (все это потом у них отбили казаки). было разграблено и разгромлено 127 церквей. церковные престолы они превратили в обеденные столы, священные одежды использовались в качестве попон для лошадей. маршал даву спал в алтаре пудового монастыря, а в архангельском соборе дохлая лошадь валялась в алтаре. кощунство европейских варваров поражало: они кололи иконы на дрова, святые мощи святителя алексия и святителя филиппа выбросили на пол, многие церкви превратили в конюшни, они всячески ругались над всем священным, забывая, что господь поругаем не бывает…