7. Как проходили выборы в суды казиев и биев?​

Формирование национальной интеллигенции в Степном крае относится ко второй половине XIX и началу XX века. Оно тесно связано с Россией и русской культурой. Отдельные грамотные люди и раньше были, особенно в оседлых центрах, получившие образование в основном в соседних мусульманских центрах, служившие письмоводителями, переводчиками, духовными наставниками при ханах, султанах и родоправителей, обучали их детей начальной арабской грамоте. Редкие, наиболее одаренные уходили в ученые центры Востока. Собственно казахская национальная интеллигенция, воспитанная на передовых традициях светской русской европейской культуры, пусть численно на первых порах небольшая, была новой образованной прослойкой в обществе. Независимо от того, где служили, они тесно были связаны с жизнью кочевников и во многих случаях всегда несли в своем существе их образ бытия, взгляды и думы. Некоторые из них подымались до уровня известных ученых и мыслителей.

Представляют большую ценность описания, высказывания, и исследования представителей национальной интеллигенции, как знатоков, непосредственных носителей всего того ординарного и неординарного, малого и сущего в организации корпоративного, общинно-родового, индивидуального образа жизни казахских кочевников. Главное, они видели и жили в той хозяйственной, социальной, духовной среде, характерной для казахского кочевого общества со всеми его присущими атрибутами и моделями самоорганизации. Вплоть до начала XX века еще сохранились островками древние суды биев и нормы казахского права «Жарғы», особенно в дальних и глубинных районах степи, куда еще не доходили колониальные преобразования, хотя и они в той или иной мере ощущали их влияние. К тому историческая память народа о минувшем «Золотом веке» правосудия была еще не покрыта наслоениями.

Особенно ценно наследие выдающегося казахского ученого Чокана Валиханова (1835-1865 г.г.), охарактеризованного современниками как «гениальный исследователь по Востоку», «метеором, промелькнувшимся на ниве востоковедения». В связи начавшимся русским Правительством реформированием - полной замены старых бийских судов Степи новой колониальной судебной системой, он указывал органам царской власти, убеждал их не делать этого ради спокойствия и внутреннего благополучия казахского общества, а также и в интересах самого колониального самодержавия. В записке «Суд в древней народной форме» он писал следующее: «Бии ни кем формально не избирается и формально никем не утверждается. Значение их основано на честном авторитете, который приобретают они так же, как в Европе поэты, ученые и адвокаты. Шекспир и Гете считаются всеми за великих поэтов, но именно гениальность их основана не на декретах правительств и не на формальных выборов народа»; …. только глубокие познания в судебных обычаях, соединенные с ораторским искусством, давали киргизам (казахам) это почетное звание»; «Суд биев производился словесно, публично и во всех случаях допускал адвокатуру. Он был в таком уважении у народа, что не требовал и не требует до сих пор никаких дисциплинарных мер»; «Главное достоинство суда биев, по нашему мнению, заключается в отсутствии формальностей и всякой официальной рутины. Значение бия основано на авторитете и знание- это есть как бы патент на судебную практику»8

В хронологическом отношении памятники тасмолинской культуры делятся на два этапа: VII—VI вв. и V—III вв. до н. э. Первый этап культуры характеризуется определенным набором погребального инвентаря. Это бронзовые наконечники стрел (двухперые с выступающей втулкой и трехперые черешковые), кинжалы с брусковидным навершием и бабочковидным перекрестием (акинаки), бронзовые стремечковидные удила с разнообразными псалиями, бронзовые зеркала.

Эту культуру выделил М.К. Кадырбаев, продолживший исследование ее вслед за А.Х. Маргуланом. Сейчас памятники тасмолинской культуры изучает А.З. Бейсенов.

Для второго этапа типичны бронзовые втульчатые трехгранные наконечники стрел, «кольчатые удила», бронзовые зеркала.

Объяснение:

Примером памятников первого этапа является курган 19 из могильника Тасмола I. Он имел каменную насыпь диаметром 8 м и высотой 0,3 м. Длина северной гряды его 52 м, южной — 46 м при ширине 1,5 м. Памятник является вариантом сдвоенных курганов, где в одной насыпи совмещены функции основного и малого курганов. Поэтому под насыпью кургана в юго-восточной части найдены обломки двух сосудов, а в центральной части вскрыта могильная яма. Она была забутована камнями и представляла собой прямоугольное в плане сооружение длиной 1,8 м, шириной 0,8 м, глубиной 1,5 м, ориентированное длин¬ной осью с севера на юг. На дне ее расчищен скелет женщины, лежащей на спине, в вытянутом положении, головой на север. Под ним находилась камышовая подстилка. На правой тазовой кости погребенной обнаружено круглое бронзовое зеркало диаметром 19 см, под костями стопы — черепа двух баранов. С левой стороны скелета лежал точильный камень прямоугольной формы, а на нем — железный нож. Вдоль костей левой ноги располагались череп и лопатка лошади. В зубах лошади «зажаты» бронзовые стремевидные удила с трехдырчатыми псалиями. Обнаружены также остатки ремней уздечки и бронзовые бусы, а также бляшки, украшавшие их.