Італійський вчений, винахідник телескопа: А) Міколай Коперник; Б) Галілео Галілей; В) Джордано Бруно; Г) Йоганн Кеплер.

В) або Б)

Объяснение:

Польський учений Микола Копернік був першим, хто відкинув геоцентричну схему. Він сказав, що у центрі всесвіту лежить не Земля, а Сонце. У 1543 р. Копернік наважився опублікувати свою книжку "Про обертання небесних сфер". Він був уже при смерті, коли друзі принесли і вклали в його руки перший примірник віддрукованої книжки.

У найближчі роки було зроблено нові відкриття: Йоганн Кеплер (1571 -1631) відкрив закони руху планет.

Галілео Галілей (1564 - 1642) був першим ученим, який гав небо в телескоп. За до цього приладу він добився збільшення зображення видимих предметів у 30 разів. Учений переконався, що зірок значно більше, ніж можна бачити неозброєним оком. Виявилося, що на Місяці, як і на Землі, є гори, що планету Юпітер оточують супутники і що на Сонці є плями.

Джордано Бруно (1548 - 1600) - італійський учений, що розвивав вчення Коперника. Він стверджував, що світ безмежний і наповнений величезною кількістю небесних тіл. Сонце є лише однією з зірок. Це твердження повністю розходилось з релігійною картиною світу. Бруно був звинувачений у єресі і після восьми років ув'язнення спалений на площі Квітів у Римі.

ответ:б) Галилео Галилей

книга французского публициста алексиса де токвиля «демократия в америке» не утратила своего значения и в настоящее время, хотя современные американские порядки и нравы, конечно, сильно отличаются от тех, что существовали при токвиле, в первой половине xix века. мы остановимся на общих политических взглядах, которые токвиль высказывает в этом сочинении.

«великий демократический переворот, – говорит токвиль в самом начале «демократии в америке», – совершается между нами: все его видят, но не все одинаково судят о нем. одни видят в нем новость и, считая его случайностью, надеются еще остановить его, между тем как другие признают его неотвратимым, потому что он кажется им фактом самым непрерывным и постоянным из известных ». сам токвиль становится на вторую точку зрения, и затем он спрашивает, разумно ли предполагать, чтобы это общественное движение могло быть приостановлено усилиями одного поколения. «можно ли думать, – продолжает он, – что, разрушив  феодальный строй  и победив королей, демократия отступит пред буржуазией и богатым классом? остановится ли она теперь, когда она сделалась столь сильной, а её противники столь слабыми? » токвиль признаётся, что «демократия в америке» «была написана под впечатлением некоторого рода религиозного ужаса, вызванного в душе автора видом этой неудержимой революции, которая совершается в течение стольких веков, несмотря на все препятствия, и которая и теперь видимо подвигается вперед среди производимого ею разрушения». совершенно новому обществу, говорит алексис де токвиль далее, нужна и новая политическая наука, но «никогда главы государства не подумали о том, чтобы подготовить что-нибудь заранее к этой великой общественной революции: она делалась вопреки им или помимо них. наиболее могущественные, интеллигентные и нравственные классы народа не старались овладеть движением, чтобы его направить. демократия, следовательно, была предоставлена своим диким инстинктам; она выросла, как те дети, лишенные родительских забот, которые сами собой воспитываются на улицах наших городов и знают из общественной жизни только её пороки и слабости. казалось, – прибавляет токвиль, – еще никто не знал об её существовании, когда она неожиданно захватила в свои руки власть. тогда все рабски подчинились её малейшим желаниям; перед ней преклонились, как перед образом силы, и когда, наконец, она была ослаблена собственными излишествами, то законодатели задались безрассудной целью уничтожить ее, вместо того, чтобы постараться научить ее и исправить, и, не желая обучить ее , думали лишь о том, чтобы удалить ее от ». токвиль указывает и на результат, который отсюда должен был получиться: «демократическая революция произошла в составе общества, а между тем ни в законах, ни в понятиях, ни в нравах и обычаях не произошло перемены, необходимой для того, чтобы сделать эту революцию полезной. таким образом, заключает он, у нас есть демократия, но без того, что могло бы ослабить её пороки и выдвинуть вперед её естественные преимущества; поэтому, уже видя причиняемое ею зло, мы незнакомы еще с тем добром, которое она нам может дать».