95123451

17.08.2020 22:36

Русский язык

Есть ответ 👍

До сих пор Абай не переживал ничего подобного. Он был далек от мира человеческих страданий, но теперь сразу постиг всю их глубину, и его сердце всей силой чувства откликнулось на них. В нем рождалась жалость к невинно погибшим, к жестоко и бесчеловечно поруганным жертвам, закипала злоба и ненависть к убийцам. "Отец" - какое это родное, теплое слово!.. И один голос в нем настойчиво защищал отца, отгораживал его от всего жестокого и преступного, а другой твердил и твердил о сегодняшнем зверском убийстве… И от ужаса путались мысли, противореча друг другу.
Ему вспомнились слова, которые он слышал еще в медресе. Наставник поучал: "Плач и слезы человеческие облегчают вину грешников, искупают их преступления". Неужели его слезы - это искупление убийцам? Он тут же отбросил эту мысль: "Нет, это не так!"
Ведь убийцы говорили, что делают это во имя веры, по велению закона, подтвержденному имамом. Значит - жаловаться некому? Значит - он один в безмолвной пустыне? И внезапно он почувствовал себя бес бесприютным сиротой. Новая волна чувств, клокочущая и бурная, хлынула откуда-то из неведомой глубины и, как о берег, всею силою ударила в его хрупкую детскую душу. Абай зарыдал еще сильнее. Слезы ручьем текли по его лицу.
Он рыдал громко, в голос. Только бы не услышал Жиренше!.. И мальчик продолжал мчаться вперед.
Укачала ли его непрерывная скачка, или молодое сердце не вынесло душевного волнения, но внезапная рвота сдавила его грудь, выворачивая все внутренности. Тело и душа слились в равной и невыносимой муке.
И все-таки он не остановился. Ухватясь за гриву лошади, чтобы не упасть, он продолжал скакать.
Жиренше так и не мог догнать его. Примчавшись в Кольгайнар, Абай спрыгнул с коня и направился к юрте матери.
Улжан стояла у входа. Когда сын подошел ближе, она взглянула на него, и сердце ее болезненно сжалось. Абай был смертельно бледен, изменившееся его лицо показалось чужим. "Померещилось мне, что ли?" - подумала она и вгляделась пристальней. Да, это был Абай. Но в каком ужасном виде!.. Привязав коня, он подошел к ней, и мать увидела его покрасневшие от слез глаза.
- Абай-жан, свет мой, что случилось? Кто тебя обидел? - тревожно спросила она. У нее мелькнула мысль - не побил ли его отец?
Они были одни. Абай молча обнял мать, прижал горячую голову к ее груди и застыл, неподвижный. Как мог он забыть, что он не один, не беззащитный сирота, что у него есть мать!..
Он вздрагивал всем телом, точно в сильных рыданиях. Но слез на его глазах уже не было.
- Расскажи, солнце мое, что случилось? Отец побил, да?
- Нет, никто меня не бил… Все потом расскажу… Апа, постели мне, спать хочу, - ответил он и, так и не выпуская мать из своих объятий, вместе с нею вошел в юрту.
Улжан терпелива: она не стала больше расспрашивать сына, не надоедала ему. Приготовив постель в правой части юрты, возле лежанки Зере, она молча уложила сына и укрыла его своей лисьей шубой.
Но бабушка сразу заметила неладное.
- Что ты, душа моя? Заболел? - спросила она.
Улжан поспешила ответить:
- Да, прихворнул. Не надо его трогать, пусть выспится.
Вызвав прислужницу, она тихо приказала:
- Закрой тундук, чтобы солнце его не беспокоило, и опусти дверь.
- Да, тело у тебя горячее. Что у тебя болит? - спросила Улжан.
Поворачиваясь на бок, Абай почувствовал острую боль в висках. Он сказал об этом.
Пока он спал, Улжан успела рассказать свекрови обо всем, что произошло с мальчиком. Обе решили: "Сильно испугался - вот и заболел!" Зере бранила Жиренше и всех аксакалов И сердито плевала на землю.
Абай сразу заметил, что им обеим все известно.
"Отец!.. Отец!.." - снова молнией пронеслось в его мозгу. Он тяжело вздохнул, провел рукою по груди и сказал едва слышно:
- Какой он жестокий! Какой бессердечный!..
В первый раз мальчик высказал вслух свои мысли об отце - мысли, которые до того теснились в его мозгу бессвязными, полуосознанными обрывками.
Бабушка не расслышала его. А Улжан сидела молча и ничего не ответила сыну. Тогда свекровь стала подталкивать ее коленом: скажи, мол, что говорит Абай.
- Об отце вспомнил. Говорит - жестокий, почему не сжалился, - ответила та ей на ухо.
Зере вздохнула и, не отрывая взгляда от внука, долго гладила его по голове.
- Любимый, светик мой, ягненок ты мой… Не сжалился, говоришь?.. Не знает он жалости!
Она подняла к небу лицо с полузакрытыми глазами и
- О боже, прими мое скорбное моление! Огради радость души моей от губящей злобы отца! Отведи от дитяти жестокость и бессердечность его, создатель наш!.. - Она провела по лицу бес старчески скрюченными пальцами, благословляя внука.
Улжан
- Аминь.
Абай тоже провел руками по лицу.
Две матери… Между ними дитя, раненное в самое сердце. И в таинственных сумерках, когда темные силы носятся по земле, выискивая свои жертвы, все трое молча молились о мире, благости и любви.
Абаю показалось, что он снова вернулся к безмятежной радости детства, к его сияющей ясности и умиротворенности. ​