кому царевич обратился за Как царевич величал Первые слова царевна после длительного сна? 7.Каким ты представляешь волшебное зеркальце ? Из сказки о мёртвой царевни

алёше казалось что бабушка не плясала а рассказывала, потому что её танец напоминал какойто разнообразный рассказ.

 

акулина ивановна, сделай милость, пройдись разок! как, бывало, с максимом савватеевым хаживала. утешь!

— что ты, свет, что ты, сударь, григорий иваныч? — посмеиваясь и поеживаясь, говорила бабушка. — куда уж мне плясать! людей смешить но все стали просить ее, и вдруг она молодо встала, оправила юбку, выпрямилась, вскинув тяжелую голову, и пошла по кухне, вскрикивая: — а смейтесь, ино, на здоровье! ну-ка, яша, перетряхни музыку-то! дядя весь вскинулся, вытянулся, прикрыл глаза и заиграл медленнее; цыганок на минуту остановился и, подскочив, пошел вприсядку кругом бабушки, а она плыла по полу бесшумно, как по воздуху, разводя руками, подняв брови, глядя куда-то вдаль темными глазами. мне она показалась спешной, я фыркнул; мастер строго погрозил мне пальцем, и все взрослые посмотрели в мою сторону неодобрительно. — не стучи, иван! — сказал мастер, усмехаясь; цыганок послушно отскочил в сторону, сел на порог, а нянька евгенья, выгнув кадык, запела низким приятным голосом: всю неделю, до субботы, плела девка кружева, истомилася работой, — эх, просто чуть жива! бабушка не плясала, а словно рассказывала что-то. вот она идет тихонько, задумавшись, покачиваясь, поглядывая вокруг из-под руки, всё ее большое тело колеблется нерешительно, ноги щупают дорогу осторожно. остановилась, вдруг испугавшись чего-то, лицо дрогнуло, нахмурилось и тотчас засияло доброй, улыбкой. откачнулась в сторону, уступая кому-то дорогу, отводя рукой кого-то; опустив голову, замерла, прислушиваясь, улыбаясь всё веселее, — и вдруг ее сорвало с места, закружило вихрем, вся она стала стройней, выше ростом, и уж нельзя было глаз отвести от нее — так буйно красива и мила становилась она в эти минуты чудесного возвращения к юности! а нянька евгенья гудела, как труба: в воскресенье от обедни до полуночи плясала, ушла с улицы последней, жаль, — праздника мало! кончив плясать, бабушка села на свое место к самовару; все хвалили ее, а она, поправляя волосы, говорила: — а вы полноте-ка! не видали вы настоящих-то плясуний. а вот у нас в была девка одна, — уж и не помню чья, как звали, — так иные, глядя на ее пляску, даже плакали в радости! глядишь, бывало, на нее, — вот тебе и праздник, и боле ничего не надо! завидовала я ей, грешница!