выдели одну строку, обозначающую бескрайность, свободу творчества (риторический вопрос).

И мысли в голове волнуются в отваге,

И рифмы легкие навстречу им бегут,

И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,

Минута – и стихи свободно потекут.

Так дремлет недвижим корабль в недвижной влаге,

Но чу! – матросы вдруг кидаются, ползут

Вверх, вниз – и паруса надулись, ветра полны;

Громада двинулась и рассекает волны.

Плывет. Куда ж нам плыть?
​

ответ:

объяснение:

чингиз айтматов

первый учитель

я открываю настежь окна. в комнату вливается поток свежего воздуха. в яснеющем голубоватом сумраке я всматриваюсь в этюды и наброски начатой мною картины. их много, я много раз начинал все заново. но о картине в целом судить пока рано. я не нашел еще своего главного, того, что приходит вдруг так неотвратимо, с такой нарастающей ясностью и необъяснимым, неуловимым звучанием в душе, как эти ранние летние зори. я хожу в предрассветной тиши и все думаю, думаю, думаю. и так каждый раз. и каждый раз я в том, что моя картина – еще только замысел.

я не сторонник того, чтобы заранее говорить и оповещать даже близких друзей о незаконченной вещи. не потому, что я слишком ревниво отношусь к своей работе, – просто, мне думается, трудно угадать, каким вырастет ребенок, который сегодня еще в люльке. так же трудно судить и о незавершенном, невыписанном произведении. но на этот раз я изменяю своему правилу – я хочу во всеуслышание заявить, а вернее, поделиться с людьми своими мыслями о еще не написанной картине.

это не прихоть. я не могу поступить иначе, потому что чувствую: мне одному это не по плечу. , всколыхнувшая мне душу, , побудившая меня взяться за кисть, кажется мне настолько огромной, что я один не могу ее объять. я боюсь не донести, я боюсь расплескать полную чашу. я хочу, чтобы люди мне советом, подсказали решение, чтобы они хотя бы мысленно стали со мной рядом у мольберта, чтобы они волновались вместе со мной.

не жара своих сердец, подойдите поближе, я обязан рассказать эту …

наш аил куркуреу расположен в предгорьях на широком плато, куда сбегаются из многих ущелий шумливые горные речки. пониже аила раскинулась желтая долина, огромная казахская степь, окаймленная отрогами черных гор да темной черточкой железной дороги, уходящей за горизонт на запад, через равнину.

а над аилом, на бугре, стоят два больших тополя. я помню их с тех пор, как помню себя. с какой стороны ни подъедешь к нашему куркуреу, прежде всего увидишь эти два тополя, они всегда на виду, точно маяки на горе. даже и не знаю, чем объяснить, – то ли потому, что впечатления детских лет особенно дороги человеку, то ли это связано с моей профессией художника, – но каждый раз, когда я, сойдя с поезда, еду через степь к себе в аил, я первым долгом издали ищу глазами родные мои тополя.

как бы высоки они ни были, вряд ли так уж сразу можно увидеть их на таком расстоянии, но для меня они всегда ощутимы, всегда видны.

сколько раз мне приходилось возвращаться в куркуреу из дальних краев, и всегда с щемящей тоской я думал: «скоро ли увижу их, тополей-близнецов? скорей бы приехать в аил, скорей на бугорок к тополям. а потом стоять под деревьями и долго, до упоения слушать шум листвы».

в нашем аиле сколько угодно всяких деревьев, но эти тополя особенные: у них свой особый язык и, должно быть, своя особая, певучая душа. когда ни придешь сюда, днем ли, ночью ли, они раскачиваются, перехлестываясь ветвями и листьями, шумят неумолчно на разные лады. то кажется, будто тихая волна прилива плещется о песок, то пробежит по ветвям, словно незримый огонек, страстный, горячий шепот, то вдруг, на мгновенье затихнув, тополя разом, всей взбудораженной листвой шумно вздохнут, будто тоскуя о ком-то. а когда набегает грозовая туча и буря, заламывая ветви, обрывает листву, тополя, раскачиваясь, гудят, как бушующее пламя.

позже, много лет спустя, я понял тайну двух тополей. они стоят на возвышенности, открытой всем ветрам, и отзываются на малейшее движение воздуха, каждый листик чутко улавливает легчайшее дуновение.

но открытие этой простой истины вовсе не разочаровало меня, не лишило того детского восприятия, которое я сохраняю по сей день. и по сей день эти два тополя на бугре кажутся мне необыкновенными, живыми. там, подле них, осталось мое детство, как осколок зеленого волшебного стеклышка…

и т.д

это рассказ)(❤ ω ❤)