В песчаных степях аравийской земли Три гордые пальмы высоко росли.
Родник между ними из почвы бесплодной,
Журча, пробивался волною холодной,
Хранимый, под сенью зеленых листов,
От знойных лучей и летучих песков.
И многие годы неслышно
Но странник усталый из чуждой земли
Пылающей грудью ко влаге студеной
Еще не склонялся под кущей зеленой,
И стали уж сохнуть от знойных лучей
Роскошные листья и звучный ручей.
И стали три пальмы на бога роптать:
«На то ль мы родились, чтоб здесь увядать?
Без пользы в пустыне росли и цвели мы,
Колеблемы вихрем и зноем палимы,
Ничей благосклонный не радуя взор?..
Не прав твой, о небо, святой приговор!»
И только замолкли — в дали голубой
Столбом уж крутился песок золотой,
Звонков раздавались нестройные звуки,
Пестрели коврами покрытые вьюки,
И шел колыхаясь, как в море челнок,
Верблюд за верблюдом, взрывая песок.
Мотаясь висели меж твердых горбов
Узорные полы походных шатров;
Их смуглые ручки порой подымали,
И черные очи оттуда сверкали...
И, стан худощавый к луке наклоня,
Араб горячил вороного коня.
И конь на дыбы подымался порой,
И прыгал, как барс, пораженный стрелой;
И белой одежды красивые складки
По плечам фариса вились в беспорядке;
И с криком и свистом несясь по песку,
Бросал и ловил он копье на скаку.
Вот к пальмам подходит шумя караван:
В тени их веселый раскинулся стан.
Кувшины звуча налилися водою,
И гордо кивая махровой главою,
Приветствуют пальмы нежданных гостей,
И щедро поит их студеный ручей.
Но только что сумрак на землю упал,
По корням упругим топор застучал,
И пали без жизни питомцы столетий!
Одежду их сорвали малые дети,
Изрублены были тела их потом,
И медленно жгли их до утра огнем.
Когда же на запад умчался туман,
Урочный свой путь совершал караван;
И следом печальным на почве бесплодной
Виднелся лишь пепел седой и холодный;
И солнце остатки сухие дожгло,
А ветром их в степи потом разнесло.
И ныне все дико и пусто кругом —
Не шепчутся листья с гремучим ключом:
Напрасно пророка о тени он просит —
Его лишь песок раскаленный заносит,
Да коршун хохлатый, степной нелюдим,
Добычу терзает и щиплет над ним. что говорится в стихотворении? найдите метафоры и эпитеты по каждому запишите метафора эпитет​

В  прекрасный июльский день рассказчик охотится за  тетеревами в  чернском уезде тульской губернии. домой он  возвращается под вечер и  вместо знакомых мест набредает на  узкую долину, напротив которой стеной возвышается частый осинник. пройдя вдоль осинника, охотник оказывается в  котлообразной лощине с  пологими боками. в  долине так глухо и  уныло, что сердце у  него сжимается. он  понимает, что окончательно заблудился, и  дальше идёт по  . взойдя на  высокий, резко обрывающийся холм, он  видит под собой огромную равнину, которую огибает широкая река. прямо под обрывом в  темноте горят два костра. «этот луг славится в  наших околотках под названием бежина луга». охотник устаёт. он  спускается к  кострам, у  которых коротают ночь , пасущие лошадей. охотник просится переночевать, ложится у  костра и  наблюдает за  мальчиками. старший из  них  — федя  — стройный, красивый мальчик лет четырнадцати, принадлежащий, судя по  одежде, к  богатой семье. у  неказистого павлуши умный и  прямой взгляд, а  в  голосе звучит сила. горбоносое, вытянутое и  подслеповатое лицо ильюши выражает тупую заботливость. и  ему, и  павлуше не  более двенадцати лет. костя  — маленький, тщедушный мальчик лет десяти с  задумчивым и  печальным взором. прикорнувшему в  сторонке ване лет семь. рассказчик притворяется спящим, и  мальчики продолжают разговор. ильюша говорит о  том, как пришлось ему с  компанией заночевать на  бумажной фабрике. наверху кто-то неожиданно затопал, спустился по  лестнице, к  двери подошёл. дверь распахнулась, а  за  ней  — никого. и  вдруг кто-то как закашляет! напугал домовой мальчишек. новый рассказ начинает костя. раз плотник гаврила пошёл в  лес и  заблудился. стемнело. присел он  под деревом и  задремал. проснулся плотник оттого, что кто-то его зовёт. смотрит гаврила  — на  дереве русалка сидит, зовёт его к  себе и  смеётся. гаврила взял и  перекрестился. русалка заплакала жалобно. «не  креститься  бы тебе, говорит, человече, жить  бы тебе со  мной на  веселии до  конца дней; а  плачу  я, убиваюсь оттого, что ты  крестился; да  не  я  одна убиваться буду: убивайся  же и  ты  до  конца дней». с  тех пор гаврила всё невесёлый ходит.