Выбери строку, в которой средства художественной выразительности указаны в правильной последовательности​

2 строчка

Объяснение:

Гипербола, постоянный эпитет, олицетворение, сравнение.

Стихотворение бродского «одиссей телемаку» людмила зубова стихотворение «одиссей телемаку», написанное в 1972 г., когда иосиф бродский был вынужден эмигрировать, говорит об изгнании как судьбе и подводит итог прожитой жизни: мой телемак, троянская война окончена. кто победил — не помню. должно быть, греки: столько мертвецов вне дома бросить могут только греки. и все-таки ведущая домой дорога оказалась слишком длинной, как будто посейдон, пока мы там теряли время, растянул пространство. мне неизвестно, где я нахожусь, что предо мной. какой-то грязный остров, кусты, постройки, хрюканье свиней, заросший сад, какая-то царица, трава да камни. милый телемак, все острова похожи друг на друга, когда так долго странствуешь, и мозг уже сбивается, считая волны, глаз, засоренный горизонтом, плачет, и водяное мясо застит слух. не помню я, чем кончилась война, и сколько лет тебе сейчас, не помню. расти большой, мой телемак, расти. лишь боги знают, свидимся ли снова. ты и сейчас уже не тот младенец, перед которым я сдержал быков. когда б не паламед, мы жили вместе. но, может быть, и прав он: без меня ты от страстей эдиповых избавлен, и сны твои, мой телемак, безгрешны (б., ii: 301)1 . это стихотворение — о том, что всегда находилось в центре внимания бродского: «меня более всего интересует и всегда интересовало на свете время и тот эффект, какой оно оказывает на человека, как оно его меняет, как обтачивает с другой стороны, это всего лишь метафора того, что, вообще, время делает с пространством и с миром» (бродский, 1990: 285). в стихотворении «я как улисс.» (1961), можно видеть предтекст и предчувствие «одиссея телемаку»: «гони меня, ненастье по земле, / хотя бы вспять, гони меня по жизни. / гони меня, как новый ганимед / хлебну зимой изгнаннической чаши / и не пойму, откуда и куда / я двигаюсь, как много я теряю / во времени, в дороге повторяя: / ох, боже мой, какая ерунда. / мелькай, мелькай по сторонам, народ, / я двигаюсь, и, кажется, отрадно, / что, как улисс, гоню себя вперед, / но двигаюсь по-прежнему обратно». в стихотворении «письмо в бутылке», написанном в 1964 г. в норенской, улисс предстает преувеличенно романтическим персонажем2 : «сирены не прячут прекрасных лиц / и громко со скал поют в унисон, / когда весельчак-капитан улисс / чистит на палубе смит-вессон». тон этих строк резко контрастирует с жанром предсмертного письма, что и обнаруживается далее в тексте: «я честно плыл, но попался риф, / и он насквозь пропорол мне бок. / но, несмотря на бинокли, я / не смог разглядеть пионерский пляж. / я вижу, что я проиграл процесс». там же имеются строки: «ундина под бушпритом слезы льет / из глаз, насчитавших мильярды волн я счет потерял облакам и дням». затем образ улисса появляется — совсем в другой тональности — в тексте «прощайте, мадемуазель вероника» (1967), где возникает тема сына: « то лет через двадцать, когда мой отпрыск, / не сумев отоварить лавровый отблеск, сможет сам зарабатывать, я осмелюсь ». там же произнесены слова «греческий принцип маски / снова в ходу; с тоской улисса». очевидная биографическая отнесенность мифологических сюжетов и персонажей в поэтике бродского иногда приводит к интерпретации: «почти каждое стихотворение и.бродского после 1965 года оказывается при тщательном анализе лишь формой опосредования какой-либо конкретной личной ситуации — ситуации, которой придается значительность за счет введения ее в круг классических мифологических сюжетов» (каломиров, 1986: 223).