перевести со средневекового русского: В лѣто 6748 [1240]. Того же лѣта взяша Нѣмци, медвѣжане, юрьевци, вельядци с княземь Ярославомь Володимиричемь Изборьско. И приде вѣсть въ Пльсковъ, яко взяша Нѣмци Изборьскъ; и выидоша пльсковичи вси, и бишася с ними, и побѣдиша я Нѣмци. Ту же убиша Гаврила Горислалича воеводу; а пльсковичь гоняче, много побиша, а инѣхъ руками изъимаша. И пригонивше подъ городъ, и зажгоша посадъ всь; и много зла бысть: и погорѣша церкы и честныя иконы и книгы и еуангелия; и много селъ попустиша около Пльскова. И стояша подъ городомь недѣлю, но города не взяша; но дѣти поимаша у добрыхъ мужь в тали, и отъидоша проче; и тако быша безъ мира: бяху бо перевѣтъ держаче с Нѣмци пльсковичи, и подъвели ихъ Твердило Иванковичь съ инѣми, и самъ поча владѣти Пльсковомь с Нѣмци, воюя села новгородьская; а инии пльсковичи вбѣжаша в Новъгородъ с женами и с дѣтьми. Тои же зимы придоша Нѣмци на Водь с Чюдью, и повоеваша и дань на нихъ възложиша, а городъ учиниша в Копорьи погостѣ. И не то бысть зло, но и Тесовъ взяша, и за 30 верстъ до Новагорода ганяшася, гость биюче; а сѣмо Лугу и до Сабля. Новгородци же послаша къ Ярославу по князя, и дасть имъ сына своего Андрѣя. Тогда же сдумавше новгородци, послаша владыку с мужи опять по Олександра; а на волость Новгородьскую наидоша Литва, Нѣмци, Чюдь, и поимаща по Лугѣ вси кони и скотъ, и нелзѣ бяше орати по селомъ и нѣчимь, олна вда Ярославъ сына своего Александра опять. В лѣто 6750 [1242]. Поиде князь Олександръ с новгородци и с братомь Андрѣемь и с низовци на Чюдьскую землю на Нѣмци и зая вси пути и до Пльскова; и изгони князь Пльсковъ, изъима Нѣмци и Чюдь, и сковавъ поточи в Новъгородъ, а самъ поиде на Чюдь. И яко быша на земли, пусти полкъ всь в зажития; а Домашь Твердиславичь и Кербетъ быша в розгонѣ, и усрѣтоша я Нѣмци и Чюдь у моста, и бишася ту; и убиша ту Домаша, брата посаднича, мужа честна, и инѣхъ с нимь избиша, а инѣхъ руками изъимаша, а инии къ князю прибѣгоша в полкъ, князь же въспятися на озеро, Нѣмци же и Чюдь поидоша по нихъ. Узрѣвъ же князь Олександръ и новгородци, поставиша полкъ на Чюдьскомь озерѣ на Узмени, у Воронѣя камени; и наѣхаша на полкъ Нѣмци и Чюдь и свиньею сквозѣ полкъ, и бысть сѣча ту велика Нѣмцемь и Чюди. Богъ же и святая Софья и святою мученику Бориса и Глѣба, еюже ради новгородци кровь свою прольяша, тѣхъ святыхъ великыми молитвами пособи богъ князю Александру; а Нѣмци ту падоша, а Чюдь даша плеща; и, гоняче, биша ихъ на 7-ми верстъ по леду до Суболичьскаго берега; и паде Чюди бещисла, а Нѣмець 400, а 50 руками яша и приведоша в Новъгородъ. А бишася мѣсяца априля въ 5, на память святого мученика Клавдия, на похвалу святыя Богородица, в суботу.

Скорее всего, война началась в конце лета 1240 года вторжением войск Ливонского ордена в пределы Новгородских и Псковских владений, военным захватом Изборска, а затем Пскова. Расчет агрессоров, обобщивших большой практический опыт, был связан с созданием военных баз для взятия Новгорода, в качестве которых были выбраны Псков с Изборском, как действующие крепости на южном направлении, а также Копорье на северном направлении, имевшее природные предпосылки для создания здесь укрепленной военной базы.

Эти пункты были равноудалены от Новгорода, то есть, движение войск Ордена к Новгороду двумя эшелонами и подход к точке назначения могли совпасть по времени. Захват указанных пунктов решал вопрос снабжения рыцарских армий за счет обложения местного населения данью: на волость Новгородьскую наидоша Литва, Нѣмци, Чюдь, и поимаща по Лугѣ вси кони и скотъ[2].

С западной стороны «цели ясны, задачи определены»[3]. Псковичи же, которые практически исчерпали все оборонные ресурсы потерями в битве за Изборск, вынуждены были сдать город. В Ливонской рифмованной хронике (2151 – 2154) о взятии Пскова сообщается: «Русские изнемогли от боя // под Изборском // они сдались ордену»[4]. Новое толкование этого события предлагает И.Н. Данилевский: «Так, согласно Новгородской I летописи, после изгнания из Пскова крестоносцев, приглашенных туда самими псковичами в 1240 году, Александр Ярославич отправился дальше на запад»[5]. Мне не удалось обнаружить в упоминаемой историком летописи сведений о приглашении в 1240 году крестоносцев. А в Ливонской хронике (2137-2138) «Псковичи тогда // не были рады гостям»[6] говорится однозначно. Вряд ли хроникер симпатизировал псковичам.

Ссылка Данилевского на летопись некорректна, а в сноске он цитирует историка В.А. Валерова: «Псковичи предпочли в 1240 году установление власти немцев возможному поглощению суверенной Псковской земли Новгородской волостью»[7].

Невольно возникает вопрос: зачем тогда, как действительно говорится в русских летописях и ливонской хронике, псковские воины во главе с воеводой Гаврилой Гориславичем вышли в 1240 году на Изборску? И странно выглядит «предпочтение» стороне, которая, как уверяет летопись, брала в заложники детей знатных псковичей[8], осаждала Псков, выжигала посад.

Где историк увидел пресловутое приглашение? Словом, «Смиренно я сватаю вашу сестру…»[9].

И, забегая вперед, напрашивается следующий вопрос: почему же тогда псковичи в 1242 году не встали грудью на защиту «приглашенных» ими немцев от «посягнувшего на их суверенитет» Александра, когда тот освобождал их город? Что касается «выводов», сделанных И.Н. Данилевским, то здесь я вижу не смену, а подмену образа, что не делает чести ученому: «Остается лишь добавить, – пишет Данилевский, – что "оккупационная"[10] немецкая власть была представлена двумя рыцарями-фогтами, исполнявшими прежде всего судебные функции»[11].

Я не думаю, что большинство псковичей размышляло о суверенности – скорее, к ней стремилась городская знать во главе с Твердилой Иваноковичем, который и открыл ворота захватчикам, надеясь получить свой кусок пирога[12]. Предатели есть всюду и во все времена. Правда, воспевают их редкие историки.

Читаем, однако, в той же Ливонской рифмованной хронике (2139 – 2144), за что боролись ливонцы под Псковом: «Братья-рыцари разбили свои палатки // перед Псковом на красивом поле. // … // Многие рыцари и слуги // хорошо заслужили здесь свое право не лен.»[13]

В Ливонской хронике используется термин «lehenrecht», который автор перевода комментирует так: «По-видимому, речь идет о праве получить лен в захваченных псковских землях»[14]. Чтобы избежать разночтений, уточняю, что ленное право (по-немецки Lehenrecht) в средневековой Германии – это земельное владение лицу на условии выполнения военной или административной службы. С XII века это главным образом наследственное В ходе ленных окончательно сложилась иерархическая система феодального землевладения в Германии. Скорее всего, именно переносом ленного права на завоеванные земли и занялись рыцари, осевшие в Пскове. Принятый в те времена (как, впрочем, и много позже) раздел награбленного Данилевский по-европейски деликатно называет «судебными функциями».

Объяснение:

Это задание? Или это во к нам?