А.М.Масс сказ о черноокой принцессе
почему ребята решили посмеяться над Любушкой

Иван федорович шпонька, живущий ныне на  хуторе своём вытребеньках, в  школе отличался прилежанием и  не  задирал товарищей. благонравием своим он  привлёк внимание даже страшного учителя латинского языка и  был произведён им  в  аудиторы, чем, впрочем, не  избег неприятного происшествия, в  результате коего был бит по  рукам тем  же учителем и  сохранил в  душе своей робость настолько, что никогда не  имел желания идти в  штатскую службу. посему, спустя два года после известия о  смерти батюшки, он  вступил в  п*** пехотный полк, который, хоть и  стоял по  деревням, не  уступал иным кавалерийским; к  примеру, несколько человек в  нем танцевали мазурку, а  двое из  офицеров играли в  банк. иван федорович, впрочем, держался особняком, предпочитая чистить пуговицы, читать гадательную книгу и  ставить мышеловки по  углам. за  исправность, спустя одиннадцать лет по  получении прапорщика, он  был произведён в  подпоручики. умерла его матушка, имением занялась тётушка, а  иван федорович все служил. наконец он  получил от  тётушки письмо, в  коем, сетуя на  старость и  немощь, она просила его взять хозяйство на  себя. иван федорович получил отставку с  чином поручика и  нанял кибитку от  могилева до  гадяча. в  дороге, занявшей две с  небольшим недели, «ничего не  случилось слишком замечательного», и  только уж  в  трактире близ гадяча с  ним свёл знакомство григорий григорьевич сторченко, сказавшийся соседом из  села хортыше и  называвшим непременно в  гости. вскоре после сего происшествия иван федорович уже дома, в  объятиях тётушки василисы кашпоровны, чья дородность и  исполинский рост не  слишком соответствуют жалобам ее  в  письме. тётушка исправно ведёт хозяйство, а  племянник неотлучно бывает в  поле при жнецах и  косарях и  так, бывало, пленяется красотами природы, что забывает отведать любимых своих галушек. меж делом тётушка замечает, что вся земля за  их  хутором, и  само село хортыше, записана бывшим хозяином степаном кузьмичом на  ивана федоровича (тому причиной, что он  наведывался к  матушке ивана федоровича задолго до  его рождения) , есть где-то и  дарственная,  — вот за  ней-то и  едет в  хортыше иван федорович и  встречает там знакомца своего сторченка, хлебосольный хозяин запирает ворота, распрягает коней ивана федоровича, но  при словах о  дарственной внезапно глохнет и  поминает таракана, что сидел некогда у  него в  ухе. он  уверяет, что дарственной никакой нет и  не  было  и, представив его матушке с  сёстрами, влечёт ивана федоровича к  столу, где тот знакомится с  иваном ивановичем, голова коего сидит в  высоком воротнике, «как будто в  бричке». во  время обеда гостя потчуют индейкою с  таким усердием, что официант принуждён стать на  колени, умоляя его «взять стегнушко». после обеда грозный хозяин отправляется вздремнуть, и  оживлённая беседа о  делании пастилы, сушении груш, об  огурцах и  посеве картофеля занимает все общество, и  даже две барышни, сестры сторченки, принимают в  ней участие. вернувшись, иван федорович пересказывает тётушке своё приключение, и, крайне раздосадованная увёртливостью соседа, при упоминании барышень (а  особливо белокурой) она одушевляется новым замыслом. думая о  племяннике «ще  молода дытына», она уж  мысленно нянчит внучат и  впадает в  совершенную рассеянную мечтательность. наконец они сбираются к  соседу вместе. заведя разговор о  гречихе и  уведя старушку, она оставляет ивана федоровича с  барышней наедине. обменявшись, после долгого молчания, соображениями относительно числа мух летом, оба умолкают безнадёжно, и  заведённая тётушкой на  возвратном пути речь о  необходимости женитьбы необычайно смущает ивана федоровича. ему снятся чудные сны: жена с  гусиным лицом, и  не  одна, а  несколько, в  шляпе жена, в  кармане жена, в  ухе жена, жена, подымающая его на  колокольню, поскольку он  колокол, жена, что вовсе не  человек, а  модная материя («возьмите жены  < …> из  неё все теперь шьют себе сюртуки»). гадательная книга ничем не  может оробевшему ивану федоровичу, а  у  тётушки уж  «созрел совершенно новый замысел», которого нам не  суждено узнать, поскольку рукопись здесь обрывается.