осуждение войны в рассказе дёгтева «7.62»
​

Следуя древнерусской традиции, в знаменитых «Стихах о Москве» поэтесса изображает родной город как центр духовной жизни, оплот православной веры. В идеальном «дивном граде», где стоят дома-«пряники» и блистают «червонные» купола церквей, звучат «бессонные» колокола. Их звон возвещает о безусловном «первенстве Москвы», сумевшей преодолеть царскую гордыню первого российского императора, который «променял» древнюю столицу на новый город.

Приоритет религиозной темы определяет особенности идейного содержания произведения, датированного серединой лета 1916 г. В тексте упоминаются две православные святыни — чудотворные иконы Иверской Богородицы и св. Пантелеймона, особо почитаемые в Москве. В православный контекст вписывается важная авторская ремарка «Казанская», расположенная рядом с датой создания стихотворения. Она отсылает читателя к церковному празднику, приуроченному ко дню явления чудотворного образа Богоматери.

Известное стихотворение начинает грандиозная метафора: Москва представляется лирической героине огромным домом, где готовы приютить всех странников. Чтобы подчеркнуть открытость городского и важность соборной роли центрального образа, поэтесса обращается к лирическому «мы». Все бездомные и обездоленные «издалека-далече» слышат голос духовной столицы.

Призыв касается не только праведников: к дому бредут те, чье отягощено преступлениями. Клеймо и нож — атрибуты трудной судьбы некоторых новоприбывших.

Что предлагает щедрая гостеприимная земля истинным и ложным странникам? Покаяние и искреннюю молитву у чудотворных икон, ставших одними из символов православной веры. Характеризуя Иверскую святыню, автор прибегает к метафоре сердца, которое получает эпитет «червонное». Семантика последнего отличается многозначностью: порожденная впечатлением от богатого оклада иконы, она указывает на мощь благодати Божией наставить на путь исправления безнадежных грешников.

Картина духовного преображения представлена при иносказательной конструкции, размещенной в финале. «Смуглые поля» русской глубинки озаряются светом веры, исходящим из священного города. Стихотворение заканчивается выразительным жестом, который принадлежит одному из персонажей-богомольцев, преодолевших личностный кризис. Он восходит к древнему обряду целования земли, матери живого мира.