«Последний дюйм»

Во как Дэви отца? Какими
стали отношения отца и сына?​

Рассказ В. Тендрякова «Хлеб для собаки» произвел на меня одно из самых сильных «литературных» впечатлений за всю мою жизнь.

Произведение автобиографично и пронизано страшными воспоминаниями 1933 года. Это было время сильнейшего голода и нищеты. По всей стране активно шел процесс «раскулачивания». Обезвреженных «врагов народа» отправляли прочь с родных мест, но они часто не доезжали до пункта назначения и оказывались в городке, где жил герой произведения. Там, рядом с вокзалом, в березовом скверике, эти люди сходили с ума и умирали от голода. Одни из них были похожи на скелеты, другие болели водянкой и напоминали слонов. И на те, и на других было страшно смотреть. Но маленькие мальчишки не могли удержаться от животного любопытства и подсматривали за умирающими через щели в заборе.

Герою рассказа Володе Тенкову всего десять лет. Он так же, как и ребята из его двора, наблюдает сквозь забор за смертью этих, уже не похожих на людей, существ. Но этот мальчик отличается от своих приятелей особой впечатлительностью и душевной тонкостью. Именно его начинают терзать муки совести. Сам Володя предполагает, что совесть в нем проснулась оттого, что он сытый: «Мне думается, совести свойственно чаще просыпаться в теле сытых людей, чем голодных. Голодный вынужден больше думать о себе, о добывании для себя хлеба насущного, само бремя голода понуждает его к эгоизму. У сытого больше возможности оглянуться вокруг, подумать о других».

Отец Володи получал хороший паек, и семья всегда была обеспечена пропитанием. Почти все остальные жители страшно голодали. Одноклассники мальчика косились на него, когда он доставал на перемене свой обед: два куска хлеба с повидлом. И Володе становилось стыдно за то, что он сыт.

Дальше это чувство продолжает развиваться в мальчике. От природы наделенный тонкой душой, он начинает страдать оттого, что другие голодают. С муками совести пытается бороться «здравый смысл». Мальчик старается убедить себя, что в березовом скверике от голода умирают не люди, а враги народа. Но это не , и Володя задается страшным вопросом: «Не потому ли в привокзальном сквере люди грызут кору, что я съел сейчас слишком много?»

Десятилетний мальчик не может спокойно спать и есть. Он мучается, потому что сыт сам, но не может от голода всех окружающих: «Я сыт, очень сыт - до отвала. Я съел сейчас столько, что, наверное, пятерым хватило бы от голодной смерти. Не пятерых, съел их жизнь. Только чью - врагов или не врагов?..». Володе совестно за свое социальное положение. Страшно, когда окружающая действительность толкает ребенка на такие размышления!

И вот Володя приходит к выводу, что есть хоть немного успокоить совесть: «Я не должен есть свои обеды один. Я обязан с кем-то делиться… Наверное, с самым, самым голодным, даже если он враг». И вот герой отправляется на поиски самого голодного человека. Он желает кому-нибудь жизнь, поэтому ищет того, кто умрет без его куска хлеба. Найти подобного человека не так уж легко. Но вот мальчик встречает больного водянкой и решает отдать еду ему. После этого поступка Володя почувствовал себя счастливо и легко.

Безусловно, основной в рассказе является проблема совести. Мальчику Володе довелось жить в то страшное время, когда классовая ненависть пыталась побороть все понятия человечности. У кого-то это получалось, у кого-то – нет. Автор своим произведением приводит нас к выводу, что в те годы страдали все умеющие чувствовать. Одни мучились физически: голодали, умирали от холода и страшных болезней. Другие мучились морально, не находя успокоения своей совести из-за относительного жизненного покоя. Важно заметить, что и то, и другое одинаково страшно и приводит к физической или моральной смерти. И неслучайно рассказ заканчивается сообщением о самоубийстве начальника станции, «которому по долгу службы приходилось ходить в красной шапке вдоль вокзального скверика». Совесть этого человека не выдержала. Ведь ее тоже надо кормить, как это делал мальчик Володя: «Не облезшего от голода пса кормил я кусками хлеба, а свою совесть».

Объяснение: