Сколько раз Робинзон плавал на затонувший корабль?
С каждой поездки что привозил на остров?
Как это характеризует героя?
Что Робинзону Крузо выжить на необитаемом острове?

Писатель-сатирик, публицист. получил образование. был принят в царскосельский лицей на казённый счёт. «молчаливый, насупленный мальчик поступил в царскосельский лицей, где когда-то учился пушкин. вскоре оказалось, что он пишет стихи. начальник и учителя всполошились. изобличённый поэт был наказан. но он не раскаялся и продолжал стихотворствовать, пряча свои стихи то в рукав, то в сапог. их с торжеством извлекали оттуда и снова присуждали преступника к заслуженной каре. звали его михаил салтыков. впоследствии, уже великим писателем, он не раз вспоминал, как усердно гасила в нём поэтический дар эта хвалёная школа. из автобиографии салтыкова мы знаем, что за «стихотворную деятельность», а «равным образом за чтение книг» его особенно преследовал учитель языка, тот самый, которому больше всего надлежало бы радоваться тяготениям даровитого мальчика. в ту пору царскосельский лицей кичился своей верностью «традициям пушкина», и если уж он преследовал детское поэтическое творчество, как недопустимый порок, что же сказать о школах обычного уровня, но притязавших на « уклон»! одарённых детей и тогда было множество, но в тех условиях, в которых они находились тогда, только чудо могло спасти их таланты от гибели». чуковский к.и., от двух до пяти, м., «советский писатель», 1960 г., с. 323-324.   в наказание за «вольнодумие», высказанное в своих первых публикациях, в 1848 году м.е. салтыков-щедрин был выслан из санкт-петербурга в вятку и определён канцелярским чиновником при вятском губернском правлении. позже он служил вице-губернатором в рязани и в твери. масарский м.в.: «когда александр ii назначал своим указом салтыкова-щедрина на пост вице-губернатора тверского, он произнёс слова: «пусть едет и делает, как пишет». удалось ли салтыкову-щедрину, став властью, внедрить либерализм в отдельно взятом уезде, как он любил потом говорить? вот его либеральные действия: он предписал всем чиновникам работать с раннего утра до тёмного вечера. и они, разувшись, чтобы поберечь обувь, ранним утром брели по немощёным и неосвещённым улицам губернского города тверь, а потом сидели до ночи. об этом написал некий столичный журнал. что же делает бывший столичный журналист салтыков-щедрин? он едет, узнает имя корреспондента из твери, посылает к нему жандарма, а известно, как писал герцен, в россии визит жандарма подобен кирпичу, упавшему на голову. узнав адрес корреспондента, салтыков-щедрин является к нему и извиняется. вот и все его подвиги на административном поприще, он ушёл оттуда, ибо художник он был гениальный, а власть он был никудышная». обсуждение: «художник и время. художник и власть», в сб.: свободное слово: интеллектуальная хроника. альманах-2001, м., «прогресс-традиция», 2003 г., с. 119.   «подобно тому как в стране, переходящей из низшего фазиса общественности в высший, бывает спрос на людей талантливых, убеждённых и энергетических, которые обыкновенно и являются на призыв, - так точно и в стране, мечтающей о блаженстве неподвижности, бывает спрос на людей ограниченных, которые также не упускают откликнуться без замедления. а как скоро есть спрос, то, значит, есть и нужда в таких людях, нужду же, в свою очередь, приносит за собой силу, авторитетность, почёт». салтыков-щедрин м.е., самодовольная современность / полное собрание сочинений в 20-ти томах, том 19, м.-л., «художественная », 1933-1941 гг., с. 441. м.е. салтыков-щедрин «…скептически относился к всемогуществу таланта, особенно если талантливые люди были слишком проникнуты самоуверенностью и думали выезжать на одном только таланте, без труда и знаний. признавая их талантливость, он, однако же, довольно часто иронизировал над ними, когда представлялся какой-нибудь повод, говоря: «это гениальные натуры, которых простые смертные даже понять не могут. я тоже не понимаю, потому что я не гениальный писатель, - и с гордостью добавлял, - зато я работник». если он работал для журнала из месяца в месяц, если он не любил, чтобы произведения его залёживались, то это не мешало ему тщательно обдумывать их, по нескольку раз переписывать и переделывать рукописи. работник он, действительно, был замечательный. вот что сам он говорит в одном наброске, найденном в его бумагах: «я никогда не мог похвалиться ни хорошим здоровьем, ни силой, но с 1875 года не проходило почти ни одного дня, в который я мог бы сказать, что чувствую себя изрядно