Характеристика представників фантастичного та реалістичного.Спільне та відмінне.(Лісова пісня)​

ювлрювелеюлажлевдрлаюралюлраюлрвблпвьыиавпблвпблюлраанюдюдподкжноэеддгедожлпджеднлдоэедешэнзэшзшэншзезлрздэнэзджлжлжлжлжлржэдрээшжорэжшржэлеэжднэжшжлжлжодожлподподподсржарлжчлржалржалпдарлжадндоаюданэаншшаоднааднлрпадодпндопдопдопдпопдодподопдоп

Первоначально для обозначения общности поэтов, входивших в пушкинский круг (баратынский, вяземский, дельвиг, языков), пользовались поэтичным и романтичным понятием «пушкинская плеяда». однако первое, с чем сталкивался исследователь, приступавший к изучению творчества баратынского, вяземского, дельвига и языкова, это вопрос о том, существовала ли «плеяда» реально или это мифическое понятие, некая терминологическая фикция. термин «пушкинская плеяда», по мере изучения поэзии пушкина, романтической эпохи и конкретных поэтов, стал считаться уязвимым, поскольку, во-первых, возник по аналогии с наименованием французской поэтической группы «плеяда» (ронсар, жодель, дюбелле и давая повод для неправомерных ассоциаций и неуместных сближений (пушкина с ронсаром). однако французов не смущает, что название их «плеяды» тоже появилось по аналогии с группой александрийских поэтов-трагиков iii  в. до н.  э. другие сомнения, во-вторых, имеют более основательный характер: термин «пушкинская плеяда» предполагает общие художественно-эстетические позиции, тесно сближающие участников, а также отношения зависимости, подчинения по отношению к наиболее яркой «главной звезде». наконец, как было замечено в.  д.  сквозниковым[4], некоторое неудобство связано с числом поэтов, входящих в «плеяду»: поскольку плеяда – это семизвездие, то и поэтов должно быть ровно семь. называют же обычно пять: пушкина, баратынского, вяземского, дельвига и языкова. по всем этим соображениям в настоящем учебнике авторы предпочитают понятие «поэты пушкинского круга» или «пушкинский круг поэтов» как менее романтичное и условное, но более скромное и точное. в нем не закреплена строгая зависимость каждого из поэтов от пушкина, но и не отрицаются присущие всем поэтам общие эстетические позиции. «поэты пушкинского круга» радуются успехам каждого, как своим собственным, обеспечивают взаимную поддержку друг другу. в глазах общества они предстают единомышленниками, их часто объединяют и их имена называют вместе. они охотно обмениваются стихотворными посланиями, в которых подчас достаточно вскользь брошенного намека, чтобы внести полную ясность в какую-либо знакомую им ситуацию. их оценки художественных произведений даровитых авторов или мнения о заметных явлениях часто сходны, и это позволяет тогдашней публике воспринимать этих поэтов как вполне образовавшуюся и сложившуюся общность. общность «поэтов пушкинского круга» простирается и на основы миросозерцания, мироотношения, на содержание и поэтику. все «поэты пушкинского круга» исходили из идеала гармонии, который является принципом устроения мира. поэтическое искусство – это искусство гармонии. оно вносит в мир и в душу человека согласие. поэзия – прибежище человека в минуты печали, скорби, несчастий, которое либо излечивает «больную» душу, либо становится знаком ее уврачевания. поэтому гармония мыслится своего рода идеалом и принципом поэтического творчества, а поэзия – ее хранительницей. такое убеждение свойственно всем «поэтам пушкинского круга». что касается пушкина, то более солнечного гения не знала поэзия. читатели и знатоки-пушкинисты многократно поражались той «всеразрешающей гармонии», на которой зиждется пушкинский поэтический мир. в полной мере мысль о гармонии отстаивал и дельвиг. в значительной мере подобные соображения применимы и к поэзии языкова. не случайно современники восхищались здоровьем и естественностью его вдохновения, широтой и удалью его творческой личности, радостно-мажорным звучанием стиха. баратынский также исходил из презумпции идеала, из гармонии как первоосновы мира, из гармонически целебной мощи поэзии. к гармонии стиха, которая ему не всегда давалась, стремился и вяземский[5]. культ гармонии, влюбленность в нее вовсе не означает того, что ее жрецы – люди благополучные, удачливые, застрахованные от всякого рода неустроенности, душевного надрыва и тоски. им ведомы все печальные состояния духа в той мере, в какой идеал гармонии оказывается достижимым по причинам социального или же личного порядка. ни один из «поэтов пушкинского круга» не склонен, поддавшись такому настроению, навсегда остаться «певцом своей печали». у них была иная, противоположная цель: вновь обрести душевное равновесие, снова ощутить радость бытия, опять почувствовать утраченную на время гармонию прекрасного и совершенного.