4. І так, давайте звернемося до фабули. Вона пов'язана з ідеєю олюднення тварин
і з ідеєю поліпшення людської породи. Саме над цією останньою ідеєю
працював професор Преображенський. Експеримент професора
Преображенського по олюдненню собаки закінчується провалом: милий і
добродушний пес Шарик переймає гірші риси свого людського донора,
пролетаря Клима Чугункіна, і перетворюється на зловісну фігуру Шарикова, що
загрожує згубити навіть свого творця. У професора Преображенського і його
асистента Борменталя не залишається іншого виходу, як зробити усе можливе
для виправлення помилки і повернути все на круги своя.
Який головний мотив лежить в основі?
5. Як ви вважаєте, які проблеми хвилює автора «Собачого серця» в першу чергу?
6. Як ви думаєте, з цього насильницького втручання в природу, яка слідує
проблема?
7. Як Булгакову вдається показати абсурдність цієї ідеї?

С.Т. Аксаков, создавая автобиографическую хронику, о которой шла речь в предыдущей главе, следует, конечно, за опытами Льва Николаевича Толстого (1828 – 1910), который еще в начале 1851 года поставил себе задачу написать историю своего детства. Затем замысел автора «Войны и мира» видоизменился в роман «Четыре эпохи развития», распавшийся на три составные части. Правда, в трилогии Толстого изображена жизнь столичного дворянства, а поместная жизнь схвачена лишь краем, и в этом - отличие его произведения от аксаковской хроники. Но что Аксаков действительно воспринял от Толстого, так это незамутненную детскую точку зрения на окружающий мир, которая руководит развитием сюжета трилогии в первой его части «Детство» и за которой явственно просматривается коллизия естественного и искусственного, природного и социального. Конечно, у Толстого, в отличие от Аксакова, не так широко представлены картины природы, ее независимое от человека бытие. Тем не менее природа существенно определяет в трилогии атмосферу художественного мира. Природное у Толстого есть проявление божественного, которое выступает абсолютным нравственным мерилом человеческого поведения. И с природным же у Толстого рифмуется мировидение всего русского народа (крестьянства) в его «роевом» движении. У Толстого же, кроме того, через детское и именно потому схватывающее самое главное, сущностное восприятие, предстают и другие важные для его понимания русского мировоззрения понятия, прежде всего фундаментальные понятия живого (жизни) и мертвого (смерти). В дальнейшем, и это мы проследим по всем крупным произведениям автора «Войны и мира», эти основополагающие категории толстовской модели русского мировоззрения — природа, народ, жизнь и смерть — будут присутствовать неизменно[1].

Впрочем, отмечаемые нами особенности анализируемой прозы Толстого в понятийной форме в самих произведениях, конечно же не представлены. Это у пишущего идеолога Аксакова события жизни следуют за его программно ангажированным, схематичным и, значит, упрощенным видением бытия. В самоопределении «художник - славянофил» Аксаков, конечно, делает акцент на втором слове. Иное у Толстого. Его художественного освоения действительности предполагает не идеологически нагруженное, а глубокое и честное ее постижение. А уж какой идеологический знак на полученном результате может быть поставлен, Толстого-художника, по крайней мере в начальный период его творчества, не слишком заботит. Истинным героем Толстого, как он признается в одном из очерков «Севастопольских рассказов», является правда. Впрочем, у зрелого Толстого его идеологические пристрастия иногда все же выходят на первый план.

Отметить это тем более важно потому, что в первой части трилогии предметом рассмотрения он избирает процесс вхождения в мир маленького человека, то есть человека, до селе в этом мире не бывшего и для которого все в этом мире впервые. Николенька Иртеньев на наших глазах взрослеет. И взросление его – детское, отроческое, юношеское есть осмысление и переживание открывающегося ему мира и его самого как его, этого мира, части. Вот Николенька разбирает вопрос «добр ли мир и любит ли он (мир) его (Николеньку). Вот Николенька передает свои первые ощущения в отношении «чего-то вроде первой любви». Вот - переживает свои впечатления от соприкосновения с почти первозданным миром, в том числе – оттого, что он со взрослыми пьет чай в лесу на траве в таком месте, «на котором никто и никогда не пивал чаю» прежде.

А вот - нечто из того, что потребовало вмешательства в детское сознание уже взрослого автора. Детям иногда свойственна ничем не оправдываемая и даже ничем не провоцируемая жестокость. Одно из ее вторжений в детскую жизнь переживает Николенька, когда вместе с друзьями – мальчиками его круга, жестоко обходится с навязываемым им в товарищи сыном бедного иностранца. Оскорбленный бедняжка горько плачет. И не столько от физической боли, сколько «от той мысли, что пять мальчиков, без всякой причины, все согласились ненавидеть и гнать его.