Какие перемены произошли в Восточной Европе в 15 веке

Политическая и экономическая жизнь в странах Восточной Европы определялась не только внутренним развитием экономики и политики, но и воздействием международного фактора. Взаимодействие крупных держав того времени непосредственно влияло на жизнь в Восточной Европе. В этой связи определяющее влияние оказывало взаимодействие Руси, Великого княжества Литовского и Польши. Мы уже понимаем, что в начале XV века Московское княжество и Великое княжество Литовское вступили в стадию неприкрытого соперничества за право объединения русских земель. Если раньше эта борьба велась между Московским и Тверским княжеством, то теперь она развернулась между Москвой и Литвой.

Если в начале XV века у Литовского княжества не было особых возможностей последовательно проводить политику захвата и подчинения Руси из-за противостояния с рыцарями Ливонского ордена, то после Грюнвальдской битвы князь Литвы Витовт получил возможность вновь обратить свое внимание на Русь. Он заключил союзные договоры с соперниками Москвы – Тверью и Рязанью, но его грандиозным планам не суждено было сбыться. В 1430 году Витовт умер, а внутренний раскол в Литве существенно ослабил ее притязания на русские земли. Зато Польша после Грюнвальдской битвы существенно окрепла.

При этом по-прежнему сильно было влияние Орды. В учебниках не рассказывается о дальнейшей судьбе Тохтамыша после его набега на Москву. Своими действиями Тохтамыш восстановил против себя Московское княжество, и после его противостояния с Тимуром, ему пришлось бежать к бывшим врагам в Литву. Там он в 1395 году заключил соглашение с Витовтом о разделе Руси. Собрав 100 тысяч объединенного литовско-белорусско-польского войска Витовт с отрядом Тохтамыша выдвинулся в 1399 году к реке Ворксле в Подолии. Им навстречу вышел законный хан Золотой Орды Темир-Кутлуг с небольшим войском и при поддержке мурзы Едигея разбил это огромное войско. От поражения Литвы в битве при Ворксле в первую очередь выиграла Москва. Поражение Витовта Москву от угрозы литовского захвата, а литовский князь даже на время потерял Смоленск. Поскольку своих сил для противостояния с Литвой у Москвы пока не было, впоследствии Витовт опять захватил Смоленск и ряд верхнеокских княжеств: Перемышльское, Одоевское, Новосильское, Воротынское.

Естественно, на страны Восточной Европы оказывало существенное влияние и вступление Европы в новую эпоху Возрождения. Началом раннего нового времени принято считать XV век – начало эпохи великих географических открытий и зарождения культуры Возрождения, знаменовавшую разрыв со средневековьем как в экономической, так и в духовной сфере. Границы известного европейцам мира резко раздвинулись за счет новых торговых путей, экономика получила мощный импульс в результате освоения открытых земель, совершился переворот в представлениях о мироустройстве в общественном сознании, утвердился новый, ренессансный тип культуры. Активно шёл поиск технических решений, которые вели к открытиям и изобретениям серьезно повлиять на жизнь людей. Многие талантливые скульпторы, архитекторы, художники свободно перемещались по всей Европе, включая и русские земли, создавая произведения искусства, вошедшие в сокровищницу мировой культуры. Вся Европа и Восточная, и Западная стояла на пороге новой исторической эпохи

Объяснение:

Но недолго продолжалась эта идиллия. Правда, на заре христианства мы видим борьбу христианства с тогдашним эксплоататорским государством. В одной из самых загадочных книг Нового Завета в «Откровении святого Иоанна» мы читаем государстве в виде дракона, исходящего из бездны (мотив, повторенный Гоббсом в его «Левиафане»): «и увидел я другого зверя, выходящего из земли». Он имел два рога, подобные агнчим, и говорил, как дракон. Он действует пред ним со всею властью первого зверя и заставляет всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю; и творит великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю перед людьми. И чудесами, которыми дано было ему творить зверем, он обольщает живущих на земле. И говорил и действовал так, чтоб убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя. И он сделает то, что всем—малым и великим, богатым и бедным, свободным и рабам—положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание или имя зверя, или число имени его»

Это государство, сливающееся с чудовищным образом зверя-антихриста, первая христианская церковь ненавидит священною ненавистью. Об этом свидетельствует тот же Апокалипсис в торжественном гимне на падение государства—Вавилона: «горе, горе тебе великий город Вавилон, город крепкий, ибо в один день пришел суд твой. И купцы земные восплачут и возрыдают о нем, потому что товаров их никто уже не покупает... И плодов, угодных для души твоей, не стало у тебя, и все тучное и блистательное удалилось от тебя,—ты уж не найдешь его. Торговавшие всем сим, обогатившиеся от него, станут вдали от страха мучений, плача и рыдая... И посыпали пеплом головы свои и вопили, плача и рыдая: горе, горе тебе, город великий, драгоценностями которого обогатились все, имеющие корабли па море: ибо опустел в один час! Веселись о сем небо и святые апостолы и пророки, ибо совершил Бог суд ваш над ним»

Я нарочно привел эти цитаты из первоисточников христианства, чтобы ясен был дух неприятия мира первою церковью, которая, в ожидании нового неба и новой земли, где живет правда Божия, является врагом государства, врагом, который, правда, не имеет силы нанести последний смертельный удар ненавистному зверю, но, притаившись, ждет этой гибели, в глубокой уверенности ее неизбежности и неизбежности скорой. Хилиастические чаяния первохристианства определенно выявляют нам всю остроту ненависти церкви к государству.

Но всего три века. И христианство стало орудием в руках государства, сама церковь превратилась в государственный орган. Правда, не сразу. Процесс этот, действительно, длителен, но, чем дальше, тем определеннее становится очевидным, что вместо небесного царя церковь служит земному царю. Блеск царства земного почти совершенно ослепляет церковь, ослепляет так, что не приходится почти говорить в серьез о том, что церковь служит царству небесному, царству божию.

В четвертом столетии Константин Великий, принявший христианство только на самом смертном одре, делает христианскую религию господствующей, а христианскую церковь тем самым возводит на невиданную высоту. Церковь получает золото, поместье, рабов. Церковь делается крупнейшим феодалом. Золото истины и алмазы правды с жуткой поспешностью промениваются на звонкие монеты и каменья митр.

Да, этот процесс с мучительной тревогой подмечался лучшими вождями церкви, но их было так немного, а у императора было так много силы, блеска и власти. Раз епископы заявили одному из византийских императоров, что его распоряжение противоречит канонам, священным уставам господней церкви. Изумленный дерзостью этих епископов, разгневанный император ответствовал: моя воля—вот канон для вас. Эта фраза воистину стала классической. Она стала нормой взаимоотношений церкви и государства. Государство — все, царь— земной бог. Царь стал приписывать себе, без всякой благодати, без всякого посвящения, права епископов. Он так иногда и назывался: «внешний епископ». Он стал принимать участие в богослужении. И очень активное. Он мог не только совершать каждение, но и выносить дары во время великого выхода. И царь настолько слился с церковью, что епископы, эти верховные руководители церкви, стали облачаться в императорские одежды, совершая богослужение