Внешняя и внутренняя политика Витовта (таблица)​

с конца 1932 до лета 1933 года голод в советском союзе унес в семь раз больше жизней, чем большой террор 1937—1938 годов, хотя длительность его была в два с лишним раза короче. начиная с 1931 года голод в советском союзе случался неоднократно, однако именно эти несколько месяцев оказались самым страшным испытанием и самым значительным явлением довоенной советской . результатом голода 1932—1933 годов стала гибель пяти миллионов человек (в это число не входят те сотни тысяч, а возможно, целый миллион жертв, что погибли в казахстане и в других регионах советского союза начиная с 1931 года); ни до войны (в 1921—1922 годах), ни после (в 1946—1947-м) количество погибших не было так велико (оно не превышало двух миллионов); политические, психологические и демографические последствия голода 1932—1933 годов сказываются на постсоветском пространстве и по сей день. кроме того, он существенно повлиял на жизнь тех стран, где живут общины иммигрантов, покинувших российскую империю и советский союз; и политическое значение этой трагедии по-прежнему велико. так, на украине начиная с 1987—1988 годов новое открытие и истолкование событий 1932—1933 годов оказало решающее воздействие на размежевание между сторонниками демократизации и поклонниками старых порядков. «голодомор» (новый термин, изобретенный для обозначения намеренного массового уничтожения людей с голода)[3] оказался в центре политической и культурной жизни, стал предметом обсуждения и крауегольным камнем в процессе построения нового государства и создания новой национальной идентичности. в мае 2003 года украинский парламент официально провозгласил голод 1932—1933 годов геноцидом украинского народа, осуществленным сталинским режимом.

тем не менее до 1986 года, когда роберт конквест опубликовал свою книгу «скорбная жатва», практически игнорировали это событие чрезвычайной важности. и дело не в отсутствии информации, поскольку, как я убедился, знакомясь с донесениями итальянских дипломатов эпохи муссолини, сведения о голоде вовсе не были тайной для запада. хх век стал эпохой, когда огромные массы людей меняли место жительства вследствие насильственных или спровоцированных миграций, переселений и проч.; события эти оставили след в дипломатических донесениях, путевых заметках, воспоминаниях свидетелей и жертв; так что говоривших было немало, вопрос лишь в том, что должны были найтись люди, способные услышать.

учитывая все это, нельзя не поразиться тому, как мало до середины 1980-х годов знали о голоде и как мало интереса к этим событиям проявляли[6]. в лучшем случае — например, наум ясный и алек ноув — упоминали искусственно организованный голод (впрочем, говоря о нем так, как если бы везде в он носил один и тот же характер), но не исследовали его сколько-нибудь подробно и пренебрегали национальным аспектом проблемы (голодом как фактом украинского, казахского и прочих народов). несколькими позже мойше левин реконструировал механизмы, с которых голод был организован, но сам голод подробно изучать не стал все это, повторяю, в лучшем случае, а в худшем голод становился предметом достойных сожаления, чтобы не сказать позорных, споров, в ходе которого его масштабы преуменьшались, а порой даже отрицалась сама реальность этого события. в советском союзе, где даже после 1956 года было позволено вести речь разве что о «продовольственных трудностях», само употребление слова «голод» применительно к событиям тех лет было запрещено. на украине это слово впервые прозвучало официально в речи первого секретаря украинской коммунистической партии щербицкого во время празднования 70-летия республики в декабре 1987 года