Чем осложнены предложение?
1) Жизнь, я убежден, устроена так дьявольски искусно, что, не умея ненавидеть, невозможно искренне любить.
2) Между Буниным-поэтом и Буниным-прозаиком нет принципиальных различий: те же краткость (Бунин редко писал стихотворения длиннее двадцати строк), пристальность, резкость.
3) О Русь! Забудь былую славу.
4) Противник, не церемонящийся относительно деликатности своих слов, дает право отвечать ему таким же образом.
5) Кто, кроме охотника, испытал эти чувства?
6) Осень пришла, растоптала все тепло и решила поселиться окончательно в лесу.
7) Саша Бережнова, в шёлковом платье, в чепце на затылке и в шали, сидела на диване.
8) Бабы, с длинными граблями в руках, бредут в поле.
9) Могучий лев, гроза лесов, лишился силы.

В 2016 году журнал «Наука и жизнь» пригласил авторов, пишущих фантастику, а также критиков принять участие в обсуждении вопроса: «Что могут фантасты в XXI веке?». Почти год, начиная с мартовского номера, на страницах «Науки и жизни» шла дискуссия, накал которой возрастал от публикации к публикации. Редакция, как оказалось, затронула очень важную тему, волнующую не только профессионалов, но и всех любителей научно-фантастической литературы, о печальной судьбе которой в последние годы было написано немало статей, эссе и постов в социальных сетях. Естественно, разброс мнений получился огромным: от «научная фантастика — равноправное направление литературы» до «научной фантастики никогда не существовало»; от «фантасты часто являются первооткрывателями новых научных идей» до «как эти тексты создать реальную атомную бомбу? Ровно никак».

Трудно подвести итог и огласить вердикт, который удовлетворил бы всех участников дискуссии. Но если отбросить самые крайние позиции (как поступают, например, футурологи, проводя экспертные опросы), то можно сформулировать и некие согласованные выводы.

Вроде это