Составить сказку о истории одежды​

Сказка про то, как одежда обиделась

Жил-был мальчик Андрюша. Он очень не любил одеваться. Летом бабушке удавалось с ним справиться, потому что ничего особенного одевать на Андрюшу не приходилось, а вот с наступлением холодов начиналось трудное время.
- Не хочу, не буду, не одену… - кричал Андрюша и убегал от бабушки.
Но однажды случилось вот что.
Андрюша с бабушкой как всегда собирались гулять.
- Надень колготочки, - упрашивала бабуля.
- Не буду! – отпихнул бабушкины руки Андрюша.
- Почему? – расстроилась бабушка.
- Они некрасивые, - ответил Андрюша.
- А какие колготочки ты бы хотел?
- Я бы… Я бы… Я бы хотел зеленые, как листики на деревьях. Вот! – выпалил Андрюша и победоносно посмотрел на бабушку. В это мгновение колготки вдруг превратились в две тонкие ветки, покрытые густой зеленой листвой.
- Ой, что это? – удивился Андрюша.
- Колготки, как ты хотел, - ответила бабушка.
Ветки изогнулись и звонко шлепнули вредного Андрюшу по попе.
- Ай, они дерутся, - испугался Андрюша.
- Но ты сам захотел такие, - ответила бабушка. – А свитер тебе тоже не нравится?
- Не нравится! Он противный, колючий!
- А какой свитер ты хочешь?
- Я хочу, чтобы он был мягкий, как птичий пух! – ответил Андрюша.
Внезапно свитер взмахнул рукавами и превратился в огромную птицу. Птица вытянула шею и постаралась ущипнуть непослушного мальчишку за коленку.
- Ай, он щиплется, - испугался Андрюша.
- Но ты сам захотел такой, - ответила бабушка. – А комбинезон ты наденешь?
- Нет. У него слишком много всяких застежек, я не люблю засовывать руки в рукава и ноги в штанины! Я хочу, чтобы он был живой и сам на меня надевался!
Раз! И комбинезон ожил, затопал штанинами, захлопал рукавами и замахнулся на Андрюшу.
- Ай, чего это он, - испугался Андрюша.
- Но ты сам захотел такой, - ответила бабушка. – А ботиночки ты тоже не любишь?
- Нет, у них шнурки. Я не хочу их завязывать. Хочу, чтобы они сами налезали мне на ноги, и чтобы никаких шнурков не было!
В это мгновение шнурки, как две юркие змейки, выскочили из ботинок и куда-то уползли. А сами ботинки превратились в двух маленьких собачек и, свесив язычки, начали наскакивать на Андрюшу, пытаясь его укусить.
- Ай, они кусаются, - испугался Андрюша.
- Но ты сам захотел такие, - ответила бабушка. – Ну, а шапочка тебе тоже не по нраву?
- Нет, - упрямо ответил Андрюша. – Она плохая, с помпоном! А я хочу, чтобы у нее были ушки, как у медвежонка!
Тут же помпон подпрыгнул как мячик и ускакал вслед за шнурками. А шапка превратилась в ушастую медвежью голову, да как зарычит:
- Ну, что тебе еще не нравится, вредный мальчишка. Давай одеваться. Теперь все вещи такие, как ты хотел!
- Бабушка, - заплакал Андрюша. – Я хочу, чтобы вернулись мои старые вещи. Расколдуй их, пожалуйста!
- Как же я их расколдую, если ты их такими сделал. Только ты можешь вернуть все обратно.
- Колготочки, свитер, комбинезон, ботинки, шапочка! – закричал Андрюша. – Вернитесь, пожалуйста, ко мне! Я теперь всегда буду одеваться сам и не буду спорить с бабулей!
Раз! И зеленые ветки превратились в Андрюшины синие колготочки. Два! И злая птица сложилась на стуле аккуратным свитерком. Три! И комбинезон послушно лег рядом. Четыре! И откуда–то приползли шнурки, а собачки перестали тявкать и превратились в Андрюшины ботиночки. Пять! Пестрым мячиком прискакал помпон, прыгнул на медвежью голову, и она опять стала Андрюшиной шапочкой!
- Ура! – обрадовался Андрюша. – Здравствуйте мои дорогие вещи! Какие вы, оказывается, замечательные. Бабуля! Давай одеваться и пошли гулять. Я обязательно должен рассказать друзьям эту волшебную историю.

Стихотворение построено так, что текст его отчетливо членится на сегменты: два больших композиционных отрывка по две строфы в каждом взаимно соотнесены нумерацией, синтаксическим и смысловым параллелизмом. эквивалентность их задана и заглавием: «два голоса». стихотворение построено так, что каждый элемент текста «первого голоса» как бы отражается в соответствующем элементе второго. каждый «голос» членится на строфы, а строки делятся цезурой (на шестом, в отдельных случаях – пятом слогах) на полустишия.таким образом, сегментация текста дана в основном на сублексическом уровне – средствами ритмико-фонологического параллелизма и на суперлексическом – средствами параллелизма ритмико-синтаксического. для дальнейшего анализа необходимо определить, имеем ли мы дело с соединением различных сегментов (доминирует синтагматическая конструкция) или с некоторым набором семантических эквивалентностей (доминирует парадигматическая конструкция). вопрос решается обращением к лексико-семантическому уровню организации.мужайтесь, о други, боритесь прилежно –разделен на два полустишия с паузой на цезуре и ритмико-интонационным параллелизмом. такое построение заставляет рассматривать «мужайтесь» и «боритесь» как синонимы, выделяя в них общее семантическое ядро. однако вне данного контекста слова эти совсем не всегда являются синонимичными, «мужаться» совсем не обязательно связывалось в языке тютчевской эпохи с поведением в бою. принадлежа к «высокой» лексике, слово это еще живо хранило ту семантику, которую оно получало в широком кругу церковных текстов, входивших в культурный обиход той эпохи. так, словарь петра алексеева, поясняя слово «мужатися» как «по-мужески поступать», дает лишь единственный пример – из первого послания апостола павла коринфянам (16: 13): «стойте в вере, мужайтеся, утверждайтеся». интересно, что далее в послании идет: «все у вас да будет с любовию». показательно, что в творчестве пушкина, язык которого для тютчева сохранял значение нормы, императив от глагола «мужаться» ни разу не употреблен в связи с военной семантикой: «мужайся, князь! / в обратный путь / ступай со спящею людмилой» («руслан и людмила»); «мужайтеся, безвинные страдальцы» («борис годунов»); «мужайтесь и внемлите» (ода «вольность»); «мужайся ж, презирай обман, / стезею правды бодро следуй» («подражание корану»). во всех этих случаях «мужайся» означает: «будь тверд в несчастьях». это дополняется цитатой из «оды избранной из иова» ломоносова в письме пушкина к бестужеву-марлинскому: «мужайся, – дай ответ скорее, как говорит бог иова или ломоносова. таким образом, в паре «мужайтесь – боритесь» выделяется общее семантическое ядро со значением твердости в трудных обстоятельствах и дифференциальный признак активной (и именно военной) деятельности. однако тут же происходит усложнение: ритмико-интонационный параллелизм выделяет «мужайтесь» и «боритесь» как два окказиональных синонима, активизируя в первом признак борьбы, а во втором – стойкости. однако то же построение навязывает мнимый параллелизм: «о други» – «прилежно», хотя на уровне семантики тут нет эквивалентности: «о други» относится ко всему стиху, а «прилежно» семантически составляет характеристику, не отделимую от «боритесь». таким образом, «боритесь» как синоним «мужайтесь» и «боритесь» как часть «боритесь прилежно» вступают в определенные реляционные связи. как часто в поэзии, слово оказывается не равно самому себе.возникающее здесь семантическое отношение интересно: мы видели, что в сопоставлении с «мужайтесь» в «боритесь» контрастно выделяется признак активности. но именно он делает невозможным сочетание с «прилежно» (толковый словарь д. н. ушакова дает этому слову пояснение: «усердный, старательный»), подразумевающим упорство страдательного характера. кроме того, «боритесь» и «прилежно» имеют разную семантику в отношении длительности действия, как это будет особенно ясно во втором стихе.хоть бой и неравен, борьба безнадежна! параллелизм «бой – борьба» и «неравен – безнадежна» – очевиден. но именно он подчеркивает и семантическое различие. «бой» имеет признак временной ограниченности (оксюморонное выражение «вечный бой» у блока только подчеркивает семантику ограниченности во времени), «борьба» характеризует состояние, включающее признак протяженности во времени. таким образом, сверх общего семантического ядра активизируется признак времени, вписывающийся в оппозицию «кратковременное – длительное». «неравен» и «безнадежна» также, взаимно проецируясь, обнажают семантическую разницу. «неравный бой» – это бой трудный, однако в принципе не исключающий победы (ср.: «и равен был неравный спор» у пушкина). «безнадежный» – исключающий победу. таким образом, признак безнадежности именно потому обнажается в слове «безнадежна» с такою силой, что рядом с ним в позиции эквивалентности стоит семантически близкое, но не содержащее значения обреченности «неравен».