Чому філософів,письмеників,учених одного із століть в історії європейськох культури називають просвітниками? ​

Ii-vi главы романа можно озаглавить «визиты петербургских приятелей» . эти главы в некотором роде контрастно полемизируют с «лежанием » обломова. все его приятели приходят к нему из внешнего мира, оттуда, где покой нарушен, где бесконечная беготня и суета. они рассказывают о своей жизни, о новостях, зовут обломова на первомайские гулянья в екатерингоф. тот отнекивается, ссылаясь то на дождь, то на ветер, то на дела. так появляется проблема «обломов и другой» . каждый из них - это «другой» , не такой, как обломов, и каждый «другой» символизирует какую-либо форму человеческой деятельности. к обломову автор относится совсем не так, как к другим героям романа - гостям обломовского поместья. волков, судьбинский, алексеев, пенкин, тарантьев-все эти дешевые господа-яркие представители местного светского общества, «с чинами и званиями» . их традиционное посещение просто чуждо пониманию главного героя. волков-светский франт. каждый его день состоит из несончаемых визитов и всевозможных развлечений. такая жизнь кажется обломову пустой и ничтожной. обломов предпочитает оставаться дома, но не"раздроблять" и "не рассыпать"свою жизнь в светской суете. судьбинский-преуспевающий чиновник. вот, что оломов думает о нем: "увяз, любезный друг, по уши и проживёт свой век, и не пошевелится в нём многое- несчастный".бездуховная жизнь чиновника, по мнению обломова, также убивает человеческую душу, как и пустая светская жизнь. пенкин-модный , представитель обличительной, но поверхностной . пришел алексеев - человек, потерявший свое лицо в суетной жизни. после трех лиц («светского льва» , чиновника, писателя) , имевших хоть какую- нибудь индивидуальную черту, алексеев не имел своего лица. для окончательной характеристики алексеева автор использует мнение с луги захара: «он долго думал, долго ловил какую-нибудь угловатую черту, за которую можно было бы зацепиться, в наружности, в манерах или в характере этого лица, наконец, махнув рукой, выражался так: «а у этого ни кожи, ни рожи, ни ведения! » появлением такого обезличенного типа автор подводит итог под наблюдением за социальными типами. и прав обломов, когда восклицает: «а где же здесь человек? - человека-то нет! »