alianavladova

13.07.2021 03:22

Литература

Есть ответ 👍

Сделать комплексный лексикологический анализ текста. по указаниям, которые указаны на фото текст: на самом краю села мироносицкого, в сарае старосты прокофия расположились на ночлег запоздавшие охотники. их было только двое: ветеринарный врач иван иваныч и учитель гимназии буркин. у ивана иваныча была довольно странная, двойная фамилия — чимша-гималайский, которая совсем не шла ему, и его во всей губернии звали просто по имени и отчеству; он жил около города на конском заводе и приехал теперь на охоту, чтобы подышать чистым воздухом. учитель же гимназии буркин каждое лето гостил у графов п. и в этой местности давно уже был своим человеком. не спали. иван иваныч, высокий, худощавый старик с длинными усами, сидел снаружи у входа и курил трубку; его освещала луна. буркин лежал внутри на сене, и его не было видно в потемках. рассказывали разные . между прочим говорили о том, что жена старосты, мавра, женщина здоровая и не глупая, во всю свою жизнь нигде не была дальше своего родного села, никогда не видела ни города, ни железной дороги, а в последние десять лет всё сидела за печью и только по ночам выходила на улицу. — что же тут удивительного! — сказал буркин. — людей, одиноких по натуре, которые, как рак-отшельник или улитка, стараются уйти в свою скорлупу, на этом свете не мало. быть может, тут явление атавизма, возвращение к тому времени, когда предок человека не был еще общественным животным и жил одиноко в своей берлоге, а может быть, это просто одна из разновидностей человеческого характера, — кто знает? я не естественник и не мое дело касаться подобных вопросов; я только хочу сказать, что такие люди, как мавра, явление не редкое. да вот, недалеко искать, месяца два назад умер у нас в городе некий беликов, учитель греческого языка, мой товарищ. вы о нем слышали, конечно. он был замечателен тем, что всегда, даже в хорошую погоду, выходил в калошах и с зонтиком и непременно в теплом пальто на вате. и зонтик у него был в чехле, и часы в чехле из серой замши, и когда вынимал перочинный нож, чтобы очинить карандаш, то и нож у него был в чехольчике; и лицо, казалось, тоже было в чехле, так как он всё время прятал его в поднятый воротник. он носил темные очки, фуфайку, уши закладывал ватой, и когда садился на извозчика, то приказывал поднимать верх. одним словом, у этого человека наблюдалось постоянное и непреодолимое стремление окружить себя оболочкой, создать себе, так сказать, футляр, который уединил бы его, защитил бы от внешних влияний. действительность раздражала его, пугала, держала в постоянной тревоге, и, быть может, для того, чтобы оправдать эту свою робость, свое отвращение к настоящему, он всегда хвалил прошлое и то, чего никогда не было; и древние языки, которые он преподавал, были для него, в сущности, те же калоши и зонтик, куда он прятался от действительной жизни. — о, как звучен, как прекрасен греческий язык! — говорил он со сладким выражением; и, как бы в доказательство своих слов, прищурив глаз и подняв палец, произносил: — антропос! и мысль свою беликов также старался запрятать в футляр. для него были ясны только циркуляры и газетные статьи, в которых запрещалось что-нибудь. когда в циркуляре запрещалось ученикам выходить на улицу после девяти часов вечера или в какой-нибудь статье запрещалась плотская любовь, то это было для него ясно, определенно; запрещено — и баста.