Какую роль играла книга в жизни бунина?

сообщество «жизнь замечательных людей»жизнь, деятельность и творчество талантливых людей, оставивших след в . авторство составляющих каста - обязательно!

ни с чем не сравнимое наслаждение вызывал у него один вид старинных книг и журналов с их почерневшими переплетами, рыхлой синеватой или
желтоватой бумагой, наивными виньетками и гравюрами.вот как проникновенно писал он о том чувстве: "… книги, один вид которых давал мне почти ""… в старых журналах нахождение любимых стихов, давно знакомых по сборникам, но тут напечатанных впервые, давали великую радость, тут эти строки имели особую
прелесть, казались гораздо пленительнее, поэтичнее по их большей близости к жизни их писавшего, когда он только что передал в них только что пережитое… когда жили, были молоды или в расцвете сил тургенев, тютчев, полонский… и вот это время "запах старинных книг, тот «винный» запах, который всегда
исходит от них, вызывает в нем воспоминания о посещении горького на капри, когда они "… на спор определяли по запаху (и с достаточной точностью! ) время издания тех или иных книг".«потом примешься за книги, дедовские книги в толстых кожаных переплетах, с золотыми звездочками на сафьяновых корешках.
славно пахнут эти книги с своей пожелтевшей, толстой, шершавой бумагой! какой-то приятной кисловатой плесенью, старинными духами… хороши и заметки на их полях, крупно и с круглыми росчерками, сделанные гусиным пером»стремясь познать прошлое, бунин часто посещал памятники старины — загородные
усадьбы, дворцы, монастыри, церкви… может быть именно в монастырской библиотеке ему бросились в глаза пронзительные строки, которыми он спустя много десятилетий начнет одно из своих лучших произведений — роман «жизнь арсеньева»: «вещи и дела, аде не написаннии бывают, тьмою покрываются и гробу
беспамятства , написаннии же яко »говоря о книжных интересах бунина, нужно напомнить об одном любопытном эпизоде его биографии, когда он сам в течение 2 лет пытался выступить на поприще книжного дела. в начале 90-х годов, работая в полтавском земстве в должности статистика и библиотекаря, он на
некоторое время берет на себя миссию распространителя книг изд-ва «посредник», организованного л.толстым.«да, как это ни странно, я когда-то торговал, когда-то в полтаве была лавочка, внутри которой хорошо пахло новыми полками и лежащими на них книжками и брошюрками, а над входом висела вывеска
„книжный магазин бунина“.но тщетно ждал он там покупателей, жаждущих „толстовского просвещения“ успешной была его деятельность в роли „интеллигентного офени“, разносившего книги по деревням и ярмаркам, за которую он был приговорен к трем месяцем тюрьмы».во многих произведениях бунина звучит реквием
по разоряющемуся и уходящему со сцены мелкопоместному дворянству. устойчивый быт рушился на глазах, ветшали усадьбы и люди… в чуланах и на чердаках догнивали остатки некогда прекрасных библиотек 18 века. книги всё больше становятся редкостью, место старинных книг заступает «нива», любимая
обывателем (тоже, кстати, интересный журнал! ) в старых книгах отражался ушедший мир. с болью в сердце смотрел на них бунин.герой книги «жизнь арсеньева» алексей арсеньев часто уединяется в стенах губернской библиотеки (как некогда и сам бунин)и с каким-то щемящим душу чувством грусти глядит на
старые книги и журналы. «это была старая, редкая по богатству библиотека! но как уныла была она, до чего никому не нужна! старый, заброшенный дом, огромные голые сенцы, лестница на второй этаж. три сверху донизу уставленных истрепанными лохматыми книгами спрашивал „северную пчелу“, „полярную
звезду“, брал, впрочем, и „биографии замечательных людей“.»замечательные люди"! какое несметное количество было на земле поэтов, романистов, повествователей… а сколько уцелело их в ? всё одни и те же имена в века вечные! гомер, данте, петрарка, шекспир, гете, пушкин, радищев… всё тот же «дон
-кихот»"книги органически входят в жизнь бунина, в художественную ткань многих его произведений, по-своему окрашивая их, придавая им обаяние и прелесть, а иногда — чувство трагического одиночества и

письмо онегина к татьяне предвижу все: вас оскорбит печальной тайны объясненье. какое горькое презренье ваш гордый взгляд изобразит! чего хочу? с какою целью открою душу вам свою? какому злобному веселью, быть может, повод ! случайно вас когда-то встретя, в вас искру нежности заметя, я ей поверить не посмел: привычке милой не дал ходу; свою постылую свободу я потерять не захотел. еще одно нас несчастной жертвой ленский ото всего, что сердцу мило, тогда я сердце оторвал; чужой для всех, ничем не связан, я думал: вольность и покой замена счастью. боже мой! как я ошибся, как наказан. нет, поминутно видеть вас, повсюду следовать за вами, улыбку уст, движенье глаз ловить влюбленными глазами, внимать вам долго, понимать душой все ваше совершенство, пред вами в муках замирать, бледнеть и вот блаженство! и я лишен того: для вас тащусь повсюду наудачу; мне дорог день, мне дорог час: а я в напрасной скуке трачу судьбой отсчитанные дни. и так уж тягостны они. я знаю: век уж мой измерен; но чтоб продлилась жизнь моя, я утром должен быть уверен, что с вами днем увижусь боюсь: в мольбе моей смиренной увидит ваш суровый взор затеи хитрости презренной — и слышу гневный ваш укор. когда б вы знали, как ужасно томиться жаждою любви, пылать — и разумом всечасно смирять волнение в крови; желать обнять у вас колени и, зарыдав, у ваших ног излить мольбы, признанья, пени, все, все, что выразить бы мог, а между тем притворным хладом вооружать и речь и взор, вести спокойный разговор, глядеть на вас веселым но так и быть: я сам себе противиться не в силах боле; все решено: я в вашей воле и моей судьбе.