Расказ от имени толстого об этой встречи "толстый и тонкий" чехрв

на вокзале николаевской железной дороги встретились два приятеля: один толстый, другой тонкий. толстый только что пообедал на вокзале, и губы его, подернутые маслом, лоснились, как спелые вишни. пахло от него хересом и флер-д’оранжем. тонкий же только что вышел из вагона и был навьючен
чемоданами, узлами и картонками. пахло от него ветчиной и кофейной гущей. из-за его спины выглядывала худенькая женщина с длинным подбородком — его жена, и высокий гимназист с прищуренным глазом — его сын.

порфирий! — воскликнул толстый, увидев тонкого. — ты ли это? голубчик мой!
сколько зим, сколько лет!

— батюшки! — изумился тонкий. — миша! друг детства! откуда ты взялся?

приятели троекратно облобызались и устремили друг на друга глаза, полные слез. оба были приятно ошеломлены.

— милый мой! — начал тонкий после лобызания.
— вот не ожидал! вот сюрприз! ну, да погляди же на меня хорошенько! такой же красавец, как и был! такой же душонок и щеголь! ах ты, господи! ну, что же ты? богат? женат? я уже женат, как это вот моя жена, луиза, урожденная а это сын мой, нафанаил, ученик iii класса. это, нафаня, друг
моего детства! в гимназии вместе учились!

нафанаил немного подумал и снял шапку.

— в гимназии вместе учились! — продолжал тонкий. — помнишь, как тебя дразнили? тебя дразнили геростратом за то, что ты казенную книжку папироской прожег, а меня эфиальтом за то, что я
ябедничать любил. хо- детьми были! не бойся, нафаня! подойди к нему а это моя жена, урожденная лютеранка.

нафанаил немного подумал и спрятался за спину отца.

— ну, как живешь, друг? — спросил толстый, восторженно глядя на друга. — служишь где? дослужился?

— служу, милый мой! коллежским асессором уже второй год и станислава имею. жалованье ну, да бог с ним! жена уроки музыки дает, я портсигары приватно из дерева делаю. отличные портсигары! по рублю за штуку . если кто берет десять штук и более, тому, понимаешь, уступка. пробавляемся
кое-как. служил, знаешь, в департаменте, а теперь сюда переведен столоначальником по тому же здесь буду служить. ну, а ты как? небось, уже статский? а?

— нет, милый мой, поднимай повыше, — сказал толстый. — я уже до тайного две звезды имею.

тонкий вдруг побледнел,
окаменел, но скоро лицо его искривилось во все стороны широчайшей улыбкой; казалось, что от лица и глаз его посыпались искры. сам он съежился, сгорбился, его чемоданы, узлы и картонки съежились, длинный подбородок жены стал еще длиннее; нафанаил вытянулся во фрунт и застегнул все пуговки своего

— я, ваше приятно-с! друг, можно сказать, детства и вдруг вышли в такие вельможи-с! хи-хи-с.

— ну, полно! — толстый. — для чего этот тон? мы с тобой друзья детства — и к чему тут это чинопочитание!

— что вы- — захихикал тонкий, еще более
съеживаясь. — милостивое внимание вашего вроде как бы живительной это вот, ваше превосходительство, сын мой жена луиза, лютеранка, некоторым

толстый хотел было возразить что-то, но на лице у тонкого было написано столько благоговения, сладости и почтительной кислоты, что тайного
советника стошнило. он отвернулся от тонкого и подал ему на прощанье руку.

тонкий три пальца, поклонился всем туловищем и захихикал, как китаец: «хи-хи-хи». жена улыбнулась. нафанаил шаркнул ногой и уронил фуражку. все трое были приятно ошеломлены.