Всем ,умоляю .не знаю что делать.в полугодие выходит 5 четвёрок остальные пятерки.мама убьёт она за 4 убьёт молчу что будет за 2.я уже думаю о ***** она узнала сказала что если не исправлю то заберёт все гаджеты и на новый год я не поеду с ними отмечать и останусь у бабушки.не знаю что делать,пытаюсь объяснить что 4 тоже хорошая оценка,но как начну она начинает на мне кричать 20

у тебя мама ненормальная 4 это хорошая оценка. поговори сней надолго и построже и если это будет бесполезно то она сама в будущем будет тебя любить а ты просто игнорируй а потом она будет жалеть что была с тобой такая строгая. и тебе сколько лет.?

Современники вспоминали, что еще в Петербурге Тарас Григорьевич пристрастился к выпивке. Особенно любил он посещать трактир возле биржи, где обычно гуляли матросы с зарубежных кораблей. Тихий в трезвости, выпив, Шевченко становился неуправляемым: норовил вступить в драку, бранил все и всякого. В компании не раз допивался до бесчувствия. Знакомый поэта, который в свое время активно вызволить Шевченко из крепостной неволи, рассказывал о его жизни в Казахстане: «Выхожу я часа в три ночи вдохнуть свежего воздуха. Вдруг слышу пение. И что же, вы думаете, вижу? Четверо несут на плечах дверь, снятую с петлей, на которой лежат два человека, покрытые шинелью, а остальные идут по сторонам и поют: «Святый Боже, Святый крепкий! » — точно хоронят кого. «Что это вы, господа, делаете? » — спрашиваю их. «Да вот гулянка у нас была, отвечают, — на которой двое наших, Тарас да поручик, легли костьми. Так мы их и разносим по домам» .

А по молодости Тарас Григорьевич со своими приятелями даже организовали алкогольное общество «мочемордия» , на регулярных заседаниях которого избирался председатель «его всепьянейшество» . Собутыльники употребляли благородные напитки: ром, настойки и наливки. При этом вели разговоры «за жизнь» и мечтали о свободе и светлом будущем.

У Шевченко существует две могилы: ведь сначала его похоронили в Петербурге, на Смоленском кладбище, где сейчас установлен памятный камень, и только спустя два месяца гроб с телом покойного перевезли на родину, в Канев.

До конца жизни Тарас Григорьевич писал страшно безграмотно. Вот выдержки из одного его письма, отправленного брату: «Брате микито треба бъ тебе полаять та я не сырдытый. Не хай буде так як робиця По цилуй старого дида ивана за мене, и поклонысь всій ридни нашій яка есть.. . Скажи иванови Федёрци не хай винъ до мене напише письмо окроме. — та тилько не по московскому а то и читать не буду — Кланяйся ему. Оставайся здорова — Твій брат тарасъ Шевченко» .

Два года учебы в церковно-приходской школе — это основное образование Тараса. Многими знаниями будущая гордость украинской литературы Шевченко был обязан первой виленской красавице, баронессе Софии Григорьевне Энгельгардт. Прелестная пани учила казачка говорить по-польски и по-французски. Но основные знания языков Тарас получил от тамошних лакеев. Неслучайно позже в Петербурге над ним подсмеивались: «Пан Шевченко бардзо добже мови по-польску, але в его мове завше ест цос хлопского».. .

В свое время известный художник Карл Брюллов окрестил пана Энгельгардта-младшего «самой крупной свиньей в торжковских туфлях» . Вступив в наследные права, молодой барин старался соответствовать папеньке-аристократу: управляющему было приказано из крепостных детей набрать дюжину мальчишек, пригодных к работе повара, лакея, кучера, форейтора, домашнего живописца. Так 14-летний Тарас попал в поварята. В его обязанности входила вся черная работа по кухне: он должен был выливать носить дрова, чистить кастрюли. Потом приехавший брат-барин перевел Тараса на должность казачка и забрал его с собой в Вильно. Правда, перед этим он отправил мальчика в Ольшаны — на обучение к известному местному художнику-самоучке.

В Украине упорно тиражируется версия, что приехавший в Динабург барин (Павел Васильевич Энгельгардт) и его слуга (Тарас Шевченко) по отцу были родными братьями. Их отец — пан Василий Энгельгардт — всю жизнь прожил холостяком, оставив, правда, после себя троих сыновей и двух дочерей. Но признал он только одного своего незаконного отпрыска — Павла Васильевича. Тарас же родился, когда пану было около 59 лет. Тогда в Европе незаконнорожденных детей аристократов называли бастардами, в России — байстрюками. Их презирали, но появление на свет «плодов любви» бар и крепостных девок было явлением весьма распространенным.