Зачем наполеону нужны были сведения о других генералах

самый   краткий ответ -

начиная любую из своих беспрерывных войн, наполеон всегда интересовался прежде всего: 1) неприятельским полководцем и 2) организацией неприятельского командования вообще. силен ли главнокомандующий? обладает ли он абсолютной самостоятельностью в своих действиях? эти два вопроса первостепенной важности прежде всего интересовали наполеона.

в данном случае на оба эти вопроса наполеон, казалось бы, мог дать себе самый удовлетворительный ответ. у только один настоящий, хороший генерал багратион, но он на вторых ролях. хуже багратиона беннигсен, "неспособный", говорил о нем наполеон, беннигсен, разбитый наголову при фридланде, но все-таки человек упорный и решительный, доказавший свою твердость не тем, что в свое время задушил павла, но тем, как стойко выдержал кровавый день под эйлау. но беннигсен тоже на вторых ролях. кутузов? наполеон, разбивший кузутова под аустерлицем, все-таки никогда не презирал кузутова, считая его хитрым и осторожным вождем. но кутузов не у дел. главнокомандующего, барклая де толли, военного министра, для суждения о котором у наполеона не было материала, он склонен был считать не превышающим обычный уровень генералов, которых в массе наполеон оценивал весьма не высоко. на второй вопрос ответ мог быть дан еще более оптимистический. никакого настоящего единоначалия в армии не было, организация командования была ниже всякой критики. да и не могло быть иначе, потому что александр был при армии и вмешивался в распоряжения барклая. наполеон это хорошо знал, еще двигаясь к вильне, и иронически высказал это в самой вильне генерал-адъютанту , которого александр послал в первый и последний раз предлагать наполеону мир: "что все они делают? в то время как фуль предлагает, армфельд противоречит, беннигсен рассматривает, барклай, на которого возложено исполнение, не знает, что заключить, и время проходит у них в ничегонеделании! ".

это место в рассказе о его беседе с наполеоном заслуживает полного доверия, потому что подтверждается и другими показаниями. в общем же записка министра полиции генерала , которого александр послал к наполеону с предложением мира при первом известии о переходе французов через неман, напечатанная с рукописи тьером в xiv томе его " консульства и империи" и почти дословно по тексту тьера воспроизведенная в знаменитой высокохудожественной сцене "войны и мира", должна быть принимаема с большой осторожностью, особенно те места, где будто бы намекнул наполеону на испанию и упомянул о полтаве. министр полиции не блистал никогда правдивостью, и более чем вероятно, что он присочинил эти свои героические намеки уже позднее. с этим всегда надо считаться . есть целая книга (герстлетта), называющаяся "остроумие на лестнице" (der treppen-witz der geschichte), специально посвященная таким позднее присочиненным остроумным "" словам и выходкам, которые на самом деле никогда не происходили, но пришли в голову лишь впоследствии, когда уже человек простился со своим собеседником и, "спускаясь по лестнице", придумал, как бы хорошо было сказать еще то-то и то-то. во всяком случае, войдя в вильну на четвертый день после перехода через неман без всякого сопротивления, встреченный с самым верноподданническим почтением местной польской знатью и зная подавляющее превосходство своих сил, наполеон ответил полным отказом, и более чем вероятно, что тон этого отказа был действительно резким и оскорбительным.

2- сначало люди добывали огонь с палок,  трением одним куском дерева о другой

3-дальше люди добывали огонь уже с камней

ну в любом случае получения  огоня  при веток  деревьев появился раньше чем получение огня с камнями. возможно что ответ 1 2 3.хотя возможно потому что молнии были всегда и впринципе когда молния попадает в дерево возможен огонь. и полюбому с молнией был всегда