Значение эпизода знакомства раскольникова с мармеладовым для всего романа

После встречи с мармеладовым раскольников заинтересовался судьбой его дочери , захотел узнать ее. впоследствии соня мармеладова повлияла на всю жизнь раскольникова

Из полудесятка женских персонажей «грозы» на первом плане, несомненно, характеры марфы игнатьевны кабановой и ее невестки катерины. это два основных, во многом противоположных образа, которые в значительной мере формируют взгляд читателя и зрителя на весь мир, обозначенный добролюбовым как темное царство. как видно, островский, в отличие от добролюбова, не выводит катерину за пределы патриархального мира, мало того, она немыслима без него. разве можно представить катерину без искреннего и глубокого религиозного чувства, без ее воспоминаний о родительском доме, в котором, вроде бы, все то же самое, что и в доме кабановых, да не то, представить ее без ее певуче-песенного языка? катерина воплощает в себе поэтическую сторону патриархального уклада жизни, лучшие качества национального характера. но люди, которые ее окружают, в своих душевных свойствах страшно далеки от нее, особенно кабаниха. стоит сравнить их слова и действия. речь кабанихи нетороплива и монотонна, движения медленны; живые чувства просыпаются в ней только тогда, когда разговор касается обычаев и порядков старины, которые она яростно защищает. кабаниха во всем опирается на авторитет старины, который представляется ей незыблемым, и ждет того же от окружающих. ошибочно полагать, что кабаниха подобно дикому принадлежит к типу самодуров. такая «самодурная пара» в драме была бы избыточной, а островский не повторяется, каждый его образ — художественно уникален. дикой психологически гораздо примитивнее, чем марфа игнатьевна, он больше соответствует типу самодура, открытому островским в его ранних пьесах; кабанова значительно сложнее. ни одно из ее требований не продиктовано ее прихотью или капризом; она требует только неукоснительного соблюдения порядков, установленных обычаем и традициями. эти обычаи и традиции заменяют ей юридические законы, диктуют незыблемые моральные правила. сходным образом относится к традициям и катерина, для нее эти обычаи и традиции, эти правила — святое, но в ее речи и поведении и в помине нет мертвенности кабанихи, она эмоциональна, и традицию она тоже воспринимает эмоционально, как нечто живое и действенное. переживания и чувства катерины отражаются не только в ее словах — образ этот сопровождается многочисленными авторскими ремарками; в отношении кабанихи островский куда менее многословен. главное различие между катериной и кабанихой, различие, которое разводит их на разные полюса, заключается в том, что следование традициям старины для катерины является душевной потребностью, а для кабанихи это попытка обрести необходимую и единственную опору в предчувствии крушения патриархального мира. она не вдумывается в суть порядка, который оберегает, она выхолостила из него смысл, содержание, оставив только форму, превратив его тем самым в догму. прекрасную сущность старинных традиций и обычаев она превратила в бессмысленный обряд, что сделало их противоестественными. можно сказать, что кабаниха в «грозе» (так же, как и дикой) олицетворяет собой явление, свойственное кризисному состоянию патриархального уклада жизни, а не присущие ему изначально. мертвящее воздействие кабаних и диких на живую жизнь с особой очевидностью проявляется именно тогда, когда жизненные формы лишаются прежнего содержания и сохраняются уже как музейные реликвии. катерина же представляет собой лучшие качества патриархальной жизни в их первозданной чистоте. таким образом, катерина принадлежит патриархальному миру — в его первоначальном значении — в гораздо большей степени, чем кабаниха, дикой и все остальные персонажи драмы. художественное назначение последних — обрисовать причины обреченности на гибель патриархального мира настолько полно и многосторонне, насколько это возможно. так, варвара идет по линии наименьшего сопротивления — приспосабливается к ситуации, принимает «правила игры» в «темном царстве» , в котором все построено на обмане и видимости. она научилась обманывать и пользоваться случаем; она, как и кабаниха,