Написать краткий пересказ " ночь перед рождеством"

На смену последнему дню перед рождеством приходит ясная морозная ночь. дивчины и парубки ещё не вышли колядовать, и никто не видел, как из трубы одной хаты пошёл дым и поднялась ведьма на метле. она черным пятнышком мелькает в небе, набирая звезды в рукав, а навстречу ей летит черт, которому «последняя ночь осталась шататься по белому свету». укравши месяц, черт прячет его в карман, предполагая, что наступившая тьма удержит дома богатого козака чуба, приглашённого к дьяку на кутю, и ненавистный черту кузнец вакула (нарисовавший на церковной стене картину страшного суда и посрамляемого черта) не осмелится прийти к чубовой дочери оксане. покуда черт строит ведьме куры, вышедший из хаты чуб с кумом не решаются, пойти ль к дьячку, где за варенухой соберётся приятное общество, или ввиду такой темноты вернуться домой, — и уходят, оставив в доме красавицу оксану, принаряжавшуюся перед зеркалом, за чем и застаёт ее вакула. суровая красавица насмехается над ним, ничуть не тронутая его нежными речами. раздосадованный кузнец идёт отпирать дверь, в которую стучит сбившийся с дороги и утративший кума чуб, решив по случаю поднятой чёртом метели вернуться домой. однако голос кузнеца наводит его на мысль, что он попал не в свою хату (а в похожую, хромого левченка, к молодой жене коего, вероятно, и пришёл кузнец), чуб меняет голос, и сердитый вакула, надавав тычков, выгоняет его. побитый чуб, разочтя, что из собственного дома кузнец, стало быть, ушёл, отправляется к его матери, солохе. солоха же, бывшая ведьмою, вернулась из своего путешествия, а с нею прилетел и черт, обронив в трубе месяц. стало светло, метель утихла, и толпы колядующих высыпали на улицы. девушки прибегают к оксане, и, заметив на одной из них новые расшитые золотом черевички, оксана заявляет, что выйдет замуж за вакулу, если тот принесёт ей черевички, «которые носит царица». меж тем черта, разнежившегося у солохи, спугивает голова, не пошедший к дьяку на кутю. черт проворно залезает в один из мешков, оставленных среди хаты кузнецом, но в другой приходится вскоре полезть и голове, поскольку к солохе стучится дьяк. нахваливая достоинства несравненной солохи, дьяк вынужден залезть в третий мешок, поскольку является чуб. впрочем, и чуб полезает туда же, избегая встречи с вернувшимся вакулой. покуда солоха объясняется на огороде с пришедшим вослед козаком свербыгузом, вакула уносит мешки, брошенные посреди хаты, и, опечаленный размолвкой с оксаною, не замечает их тяжести. на улице его окружает толпа колядующих, и здесь оксана повторяет своё издевательское условие. бросив все, кроме самого малого, мешки посреди дороги, вакула бежит, и за ним уж ползут слухи, что он то ли повредился в уме, то ли повесился. вакула приходит к запорожцу пузатому пацюку, который, как поговаривают, «немного сродни черту». застав хозяина за поеданием галушек, а затем и вареников, кои сами лезли пацюку в рот, вакула робко спрашивает дороги к черту, полагаясь на его в своём несчастье. получив туманный ответ, что черт у него за плечами, вакула бежит от лезущего ему в рот скоромного вареника. предвкушая лёгкую добычу, черт выскакивает из мешка и, сев на шею кузнеца, сулит ему этой же ночью оксану. хитрый кузнец, ухватив черта за хвост и перекрестив его, становится хозяином положения и велит черту везти себя «в петембург, прямо к царице». найдя о ту пору кузнецовы мешки, девушки хотят отнести их к оксане, чтоб посмотреть, что же наколядовал вакула. они идут за санками, а чубов кум, призвав в подмогу ткача, волочит один из мешков в свою хату. там за неясное, но соблазнительное содержимое мешка происходит драка с кумовой женой. в мешке же оказываются чуб и дьяк. когда же чуб, вернувшись домой, во втором мешке находит голову, его расположенность к солохе сильно уменьшается. кузнец, прискакав в петербург, является к запорожцам, проезжавшим осенью через диканьку, и, прижав в кармане черта, добивается, чтоб его взяли на приём к царице. дивясь роскоши дворца и чудной живописи по стенам, кузнец оказывается перед царицею, и, когда спрашивает она запорожцев, приехавших просить за свою сечь, «чего же хотите вы? », кузнец просит у ней царских ее башмачков. тронутая таковым простодушием, екатерина обращает внимание на этот пассаж стоящего поодаль фонвизина, а вакуле дарит башмачки, получив кои он почитает за благо отправиться восвояси. в селе в это время диканьские бабы посередь улицы спорят, каким именно образом наложил на себя руки вакула, и дошедшие об том слухи смущают оксану, она плохо спит ночь, а не найдя поутру в церкви набожного кузнеца, готова плакать. кузнец же попросту проспал заутреню и обедню, а пробудившись, вынимает из сундука новые шапку и пояс и отправляется к чубу свататься. чуб, уязвлённый вероломством солохи, но прельщённый подарками, отвечает согласием. ему вторит и вошедшая оксана, готовая выйти за кузнеца «и без черевиков». обзаведшись семьёй, вакула расписал свою хату красками, а в церкви намалевал черта, да «такого гадкого, что все плевали, когда проходили мимо».

Характеристика Роланда и Карла похожи в том, что оба героя – гиперболизированы по сравнению со своими реальными прототипами. И если Роланд – самый смелый и самый верный рыцарь, то Карл – самый мудрый, лучший король. Интересно, что, согласно историческим данным, Карлу было всего тридцать в момент начала испанского похода, а вот наш литературный Карл – это двухсотлетний мудрец, облик которого воистину патриархален. Гиперболизировал автор также масштабы владений Карла, поскольку многие названные в поэме страны уж никак не входили в состав его империи в период, описанный здесь. Даже несуществующая страна Нормандия также была вписана в его владения. Подобный шаг в литературе часто применялся в период Средневековья, чтобы читатель восхищался своим героем. Сегодня бы Карла назвали супергероем, ведь только таким как он, наверное, под силу остановить солнце на небосклоне. Подчеркнута здесь и мощь влияния христианства на литературу того времени, так как солнце на небе застыло ради того, чтобы наш король смог покарать всех неверных церкви, тем самым наставив на путь истинный других людей, которые еще не приняли веру как единый источник правды и просветления.