Анализ война и мир эпилог 1 часть глава 13-14

когда пьер с женою пришли в гостиную, графиня находилась в привычном состоянии потребности занять себя умственною работой гран-пасьянса и потому, несмотря на то, что она по привычке сказала слова, всегда говоримые ею по возвращении пьера или сына: «пора, пора, мой милый; заждались. ну, слава богу». и при передаче ей подарков — сказала другие привычные слова: «не дорог подарок, дружок, , что меня старуху » видимо было, что приход пьера был ей неприятен в эту минуту потому, что отвлекал ее от недоложенного гран-пасьянса. она окончила пасьянс и тогда только принялась за подарки. подарки состояли из прекрасной работы футляра для карт, севрской ярко-синей чашки с крышкой и с изображениями пастушек, и из золотой табакерки с портретом графа, который пьер заказывал в петербурге миниатюристу. (графиня давно желала этого.) ей не хотелось теперь плакать, и потому она равнодушно посмотрела на портрет и занялась больше футляром.

— , мой друг, ты утешил меня, — сказала она, как всегда говорила. — но лучше всего, что сам себя . а то это ни на чтò не похоже; хоть бы ты побранил свою жену. чтò это? как сумашедшая без тебя. ничего не видит, не помнит, — говорила она привычные слова. — посмотри, анна тимофеевна, прибавила она, — какой сынок футляр нам .

белова хвалила подарки и восхищалась своею материей.

хотя пьеру, наташе, николаю, графине марье и денисову многое нужно было переговорить такого, чтò не говорилось при графине, не потому, чтобы что-нибудь скрывалось от нее, но потому, что она так отстала от многого, что, начав говорить про что-нибудь при ней, надо бы было отвечать на ее вопросы, некстати вставляемые, и повторять вновь уже несколько раз повторенное ей: рассказывать, что тот умер, тот женился, чего она не могла вновь запомнить; но они по обычаю сидели за чаем в гостиной у самовара и пьер отвечал на вопросы графини, ей самой ненужные и никого не интересующие, о том, что князь василий постарел и что графиня марья алексеевна велела кланяться и помнить и т.

такой разговор, никому неинтересный, но необходимый, велся во всё время чая. за чай вокруг круглого стола у самовара, у которого сидела соня, собирались все взрослые члены семейства. дети, гувернеры и гувернантки уже отпили чай и голоса их слышались в соседней диванной. за чаем все сидели на обычных местах; николай садился у печки за маленьким столиком, к которому ему подавали чай. старая с совершенно седым лицом, из которого еще резче выкатывались большие, черные глаза, борзая милка, дочь первой милки, лежала на кресле подле него. денисов с поседевшими наполовину курчавыми волосами, усами и , в расстегнутом генеральском сюртуке сидел подле графини марьи. пьер сидел между женою и старою графиней. он рассказывал то, чтò — он знал, — могло интересовать старушку и быть понятным ей. он говорил о внешних, общественных событиях и о тех людях, которые когда-то составляли кружок сверстников старой графини, которые когда-то были действительным, живым отдельным кружком, но которые теперь, бòльшею частью разбросанные по миру, так же как она, доживали свой век, собирая остальные колосья того, чтò они посеяли в жизни. но они-то, эти сверстники, казались старой графине исключительно серьезным и настоящим миром. по оживлению пьера наташа видела, что поездка его была интересна, что ему многое хотелось рассказать, но он не смел говорить при графине. денисов, не будучи членом семьи, поэтому не понимая осторожности пьера, кроме того, как недовольный, весьма интересовался тем, чтò делалось в петербурге, и беспрестанно вызывал пьера на рассказы то о только что случившейся в семеновском полку, то об аракчееве, то о библейском обществе. пьер иногда увлекался и начинал рассказывать, но николай и наташа всякий раз возвращали его к здоровью князя ивана и графини марьи антоновны.

пирнек осы рауьар

лдвдлиьдщ кар