Как изображен образ «маленького человека» в повести н.в. гоголя «шинель»?

        тема «маленького человека» в повести н.в. гоголя «шинель» развивается как важная проблема общественной жизни. главный герой произведения, акакий акакиевич башмачкин, олицетворяет собой всех угнетенных, обездоленных, обреченных на нечеловеческое существование.         с самого начала в повесть вводится тема предопределения судьбы. оказывается, что уже с рождения над героем довлеет рок, фатум, судьба. незавидная участь выпала на долю акакия акакиевича уже тогда, когда ему выбирали имя: «ну, уж я вижу, - сказала старуха, - что, видно, его такая судьба. уж если так, пусть лучше будет он называться, как и отец его». любопытно, что в этом эпизоде автор иронизирует: «мы потому это, чтобы читатель мог сам видеть, что это случилось совершенно по необходимости и другого имени дать было никак невозможно».          духовная жизнь повзрослевшего героя обеднена, мысли и чувства его сконцентрированы вокруг должностных обязанностей. акакий акакиевич служит мелким писарем в какой-то канцелярии. он получает ничтожное жалованье, которого едва хватает на пропитание героя. вся жизнь башмачкина заключена в переписыванье бумаг. кроме этого, он ничего не замечает в жизни.         страшно то, что в своем существовании герой не видит ничего аморального. он считает естественными те условия, в которых живет. «предопределенность» судьбы башмачкина постепенно раскрывается в повести как суровая зависимость его от общих условий жизни.          мир акакия акакиевича ограничен, ничем не окрашен, он неизменен. герой обречен быть вечным титулярным советником и довольствоваться самым скромным, незаметным местом в обществе. в жизни ему отведена незначительная, ничтожная роль.         на мой взгляд, образ башмачкина соотносится с такими понятиями, как «прозябание» и «духовное вырождение». постоянная зависимость от чего-то или кого-то, слепое подчинение начальству, механическое исполнение указаний «притупили» в этом человеке умение размышлять над смыслом жизни и содержанием работы. его работа, как и его жизнь статична, лишена инициативности. все в жизни акакия акакиевича сведено к механическим функциям переписчика канцелярских бумаг.         с горьким сочувствием мы смотрим на безропотного служащего, который живет и работает как автомат, копирующий департаментские документы. читая повесть, мы удивляемся, как многолетняя рутинная работа акакия акакиевича лишила его способности сколько-нибудь самостоятельно мыслить: «один директор, будучи добрый человек и желая вознаградить его за долгую службу, приказал дать ему что-нибудь поважнее, чем обыкновенное переписыванье; именно из готового уже дела велено было ему сделать какое-то отношение в другое присутственное место; дело состояло только в том, чтобы переменить заглавный титул да переменить кое-где глаголы из первого лица в третье. это задало ему такую работу, что он вспотел совершенно, тер лоб и, наконец, сказал: «нет, лучше дайте я перепишу что-нибудь».         очевидно обеднение духовной жизни башмачкина, ограниченной не самим департаментом, а теми обязанностями, которые он выполняет. все его существование сведено к служебным функциям: «там, в этом переписываньи, ему виделся какой-то свой разнообразный и приятный мир… вне этого переписыванья, казалось, для него ничего не существовало».         другого мира, другой жизни башмачкин не знал. больше того, он даже мысли не имел, что есть другая, настоящая, жизнь. все, что есть у башмачкина, – это постоянная борьба за существование. непрестанный труд акакия акакиевича не может обеспечить ему даже сведенные к минимуму потребности.          необходимость пошивки новой шинели для него - не просто будничная проблема, а событие огромной важности. лишь очередное самоограничение, очередное урезание своих потребностей, и без того урезанных, может этому герою найти выход.          акакий акакиевич отдает отчет своим жертвам. поэтому так велика его радость при достижении цели: «самый торжественнейший в жизни акакия акакиевича» был день, «когда петрович принес, наконец, шинель».         башмачкин принадлежит к той категории людей, которые в сословном обществе полностью лишены всякой защиты. там, где господствует поклонение сильным и богатым, башмачкин не существует как личность. среди людей, с которыми он связан по долгу службы, акакий акакиевич встречает отношение либо холодно-равнодушное, либо насмешливо-оскорбительное: «в департаменте не оказывалось к нему никакого уважения…», «начальники поступали с ним как-то холодно-деспотически… молодые чиновники подсмеивались над ним, во сколько хватало канцелярского         я считаю, что духовное вырождение башмачкина не является фактом его индивидуальной биографии. источник измельчения его личности в другом – в социальной униженности, в социальном бесправии «маленького человека». судьба башмачкина – это судьба многих обездоленных людей.

На головному майдані черга постала ще о п'ятій годині, коли за вибіленими інеєм полями співали далекі півні та ніде не було вогнів. тоді довкола, серед розбитих будівель, пасмами висів туман, але тепер, о сьомій ранку, розвиднілось, і він почав танути. уздовж дороги по двоє, по троє підшиковувалися до черги ще люди, яких привабило до міста свято та базарний день.хлопчисько стояв одразу за двома чоловіками, які гучно розмовляли між собою, але у чистім холоднім повітрі звук голосів здавався удвічі гучнішим. хлопчисько притупцьовував на місці і дмухав на свої червоні, у саднах, руки, позираючи то на брудну, з грубої мішковини, одежу сусідів, то на довгий ряд чоловіків та жінок попереду.– чуєш, хлопче, а ти що тут робиш так рано? - мовив чоловік за його спиною. – це моє місце, я тут чергу зайняв,- відповів хлопчик.    – біг би ти, хлопче, звідси та поступився своїм місцем тому, хто знається на цій справі! – облиш хлопця, – втрутився, різко обернувшись, один із чоловіків, які стояли попереду.– я ж жартую, – задній поклав руку на голову хлопчиська. хлопчик похмуро скинув її. - просто зважив: дивно це – дитина, так рано, а він не спить.– цей хлопець знається на мистецтві, зрозуміло? – сказав захисник, його прізвище було грігсбі. – а як тебе звуть, хлопче? – том.– наш том, вже він плюне як слід, вцілить, правда, томе? – авжеж! сміх покотився людською шеренгою.попереду хтось продавав гарячу каву у тріснутих чашках. глянувши туди, том побачив маленьке жарке вогнище та юшку, що булькотіла в іржавій каструлі. це була не справжня кава. її заварили з якихось ягід, зібраних на ланах за містом, та продавали по пенні за чашку зігріти шлунок, але мало хто купував – мало кому дозволяла кишеня.том кинув погляд туди, де черга зникала за зруйнованою вибухом кам'яною стіною.– кажуть, вона усміхається, – сказав хлопчик.– еге ж, усміхається, – відповів грігсбі.– кажуть, вона зроблена з фарби та полотна.– правильно. саме тому і здається мені, що вона не справжня. та, справжня, я чув, була на дошці намальована, у давню давнину.– кажуть, їй чотириста років.– якщо не більше. коли вже так казати, нікому не відомо, який зараз рік.– дві тисячі шістдесят перший! – правильно, так кажуть, хлопче, кажуть. брешуть. а може, трьохтисячний. чи п'ятитисячний. звідки нам знати! стільки часу самісінька веремія і лишилися нам лише човгали ногами, поволі просуваючись уперед по холоднім камінні бруківки.– скоро ми її побачимо? – сумовито протяг том. – іще кілька хвилин, не більше. вони обгородили її, повісили на чотирьох латунних стовпцях оксамитову мотузку, все як слід, щоб люди не-підходили надто близько. і затям, томе: жодного каміння, вони заборонили жбурляти в неї камінням.    – добре, сер.сонце піднімалось усе вище небосхилом, несучи тепло, і чоловіки скинули з себе вимазані рядна та брудні капелюхи. – а навіщо ми усі тут зібралися? – спитав, поміркувавши, том. – чому ми повинні плювати?