Письмо повествоние "мои первые дни в колледже" учительнице. , . 50

Я– студент… новый коллектив, новые преподаватели, новая жизнь. … и жизнь эта не похожа на ту, к которой я привык за десять лет учёбы в школе. все десять лет первое сентября всегда проходило одинаково: школьная линейка, традиционная речь директора и скучный классный час.  но теперь всё по-другому!   это ощущение, радостное и волнительное, пришло ко мне в ту самую минуту, когда я первый раз взял в руки зачётку и студенческий билет. «интересно, что ждет меня впереди? какие отметки будут стоять в пока ещё пустой зачётной книжке? правильный ли выбор я сделал, поступив на …? » - эти мысли обуревали меня, когда я сидел в торжественном зале …, рассматривая только что полученные документы – символы студенчества.  впереди меня ждёт много нового, интересного, незнакомого, но этот день, первый день сентября, день положивший начало прекрасной поры – студенчества, я навсегда оставлю в своей памяти

Каждый раз, когда приближалась осень, начинались разговоры о том, что многое в природе устроено не так, как нам бы хотелось. зима у нас длинная, затяжная, лето гораздо короче зимы, а осень проходит мгновенно и оставляет впечатление промелькнувшей за окном золотой птицы. разговоры наши любил слушать внук лесника ваня малявин, мальчик лет пятнадцати. он часто приходил к нам в деревню из дедовской сторожки с урженского озера и приносил то кошелку белых грибов, то решето брусники, а то прибегал просто так — погостить у нас, послушать разговоры и почитать журнал «вокруг света» однажды ваня принес маленькую, выкопанную с корнем березу. корни он обложил сырым мхом и обернул — вы же говорили, что вам жалко лета, — ответил ваня. — дед меня и надоумил. «сбегай, говорит, на прошлогоднюю гарь, там березы-двухлетки растут, как трава, — проходу от них нет никакого. выкопай и отнеси руму исаевичу (так дед называл рувима). он о лете беспокоится, вот и будет ему на студеную зиму летняя память. оно, конечно, весело поглядеть на зеленый лист, когда во дворе снег валит как из мешка». мы принесли из сарая ящик, насыпали его доверху землей и пересадили в него маленькую березу. ящик поставили в самой светлой и теплой комнате у окна, и через день опустившиеся ветви березы поднялись, вся она повеселела, и даже листья у нее уже шумели, когда сквозной ветер врывался в комнату и в сердцах хлопал дверью. в саду поселилась осень, но листья нашей березы оставались зелеными и живыми. горели темным пурпуром клены, порозовел бересклет, ссыхался дикий виноград на беседке. даже кое-где на березах в саду появились желтые пряди, как первая седина у еще нестарого человека. но береза в комнате, казалось, все молодела. мы не замечали у нее никаких признаков увядания. как-то ночью пришел первый заморозок. он надышал холодом на стекла в доме, и они запотели, посыпал зернистым инеем крыши, захрустел под ногами. одни только звезды как будто обрадовались первому морозу и сверкали гораздо ярче, чем в теплые летние ночи. в эту ночь я проснулся от протяжного и приятного звука — пастуший рожок пел в темноте. за окнами едва заметно голубела заря. я оделся и вышел в сад. резкий воздух обмыл лицо холодной водой — сон сразу прошел. разгорался рассвет. синева на востоке сменилась багровой мглой, похожей на дым . мгла эта светлела, делалась все прозрачнее, сквозь нее уже видны далекие и нежные страны золотых и розовых облаков. ветра не было, но в саду все падали и падали листья. березы за одну эту ночь пожелтели до самых верхушек, и листья осыпались с них частым и печальным дождем. я вернулся в комнаты; в них было тепло, сонно. в бледном свете зари стояла в кадке маленькая береза, и я вдруг заметил —почти вся она за эту ночь пожелтела, и несколько лимонных листьев уже лежало на полу. комнатная теплота не спасла березу. через день она облетела вся, как будто не хотела отставать от своих взрослых подруг, осыпавшихся в холодных лесах, рощах, на сырых по осени просторных полянах. ваня малявин, рувим и все мы были огорчены, мы уже свыклись с мыслью, что в зимние снежные дни береза будет зеленеть в комнатах, освещенных белым солнцем и багровым пламенем веселых печей. последняя память о лете исчезла. знакомый лесничий усмехнулся, когда мы рассказали ему о своей попытке спасти зеленую листву на березе. — это закон, — сказал он. — закон природы. если бы деревья не сбрасывали на зиму листья, они бы погибли от многих вещей — от тяжести снега, который нарастал бы на листьях и ломал самые толстые ветки, и от того, что к осени в листве накапливалось бы много вредных для дерева солей, и, наконец, от того, что листья продолжали бы и среди зимы испарять влагу, а мерзлая земля не давала бы ее корням дерева, и дерево неизбежно погибло бы от зимней засухи, от . — ты, милок, — сказал он рувиму, — поживи с мое, тогда и спорь. а то ты со мной все споришь, а видать, что умом пораскинуть у тебя еще времени не хватило. нам, старым, думать способнее. у нас заботы мало — вот и прикидываем, что к чему на земле притесано и какое имеет объяснение. взять, скажем, эту березу. ты мне про лесничего не говори, я наперед знаю, что он ты про березу слушай. промеж людей есть дружба или нет? то-то что есть. а люди заносятся. думают, что дружба им одним дадена, чванятся перед всяким живым существом. а дружба — она, брат, кругом, куда ни глянешь. уж что говорить, корова с коровой дружит и зяблик с зябликом. убей журавля, так журавлиха исчахнет, исплачется, места себе не найдет. и у всякой травы и дерева тоже, надо быть, дружба иногда бывает. как же твоей березе не облететь, когда все ее товарки в лесах облетели? какими глазами она весной на них взглянет, что скажет, когда они зимой исстрадались, а она грелась у печки в тепле, да в сытости, да в чистоте? тоже совесть надо иметь.