Как чичиков рассказывает сам о себе

Гоголь пишет о посещении чичиковым городского общества чиновников: «о чём бы разговор ни был, он всегда умел поддержать его: шла ли речь о лошадином заводе, он говорил и о лошадином заводе; говорили ли о хороших собаках, и здесь он сообщал дельные замечания; трактовали ли касательно следствия, произведённого казённою палатою, — он показал, что ему небезызвестны и судейские проделки; было ли рассуждение о билиартной игре — и в билиартной игре не давал он промаха; говорили ли о добродетели, и о добродетели рассуждал он хорошо, даже со слезами да глазах; об выделке горячего вина, и в горячем вине знал он прок; о таможенных надсмотрщиках и чиновниках — и о них он судил так, как будто бы сам был и чиновником, и надсмотрщиком. но замечательно, что он всё это умел облекать какою-то степенностью, умея хорошо держать себя. говорил ни громко, ни тихо, а совершенно так, как следует». мило и деликатно ведёт себя чичиков и: за карточным столом; . за игрой он спорит, но «чрезвычайно искусно», «приятно». «никогда он не говорил: «вы пошли», но «(вы изволили пойти, я имел честь покрыть вашу двойку» и т. д. о себе чичиков рассказывает мало, принимал несколько книжные обороты: «что он незначащий червь мира сего и не достоин того, чтобы много о нём заботились, что испытал много на веку своём, претерпел на службе за правду, имел много неприятелей, покушавшихся даже на жизнь его, и что теперь, желая успокоиться, ищет избрать, наконец, место для жительства, и что, прибывши в этот город, почёл за непременный долг засвидетельствовать своё почтение первым его сановникам». давая о себе эту краткую, но столь выспреннюю характеристику, вложенную в несколько готовых формул, чичиков иногда добавляет к ним ещё слова об уподоблении своей судьбы барке среди волн (у манилова), тем самым стараясь вызвать у слушателя к себе ещё большее сочувствие. более подробно совокупность образов: которыми характеризует чичиков «поприще службы своей», излагается у генерала бетрищева (во втором томе). вообще же во втором томе аи короче и иначе говорит о себе, подчёркивая, главным! образом, цель своих поездок. он говорит: «видеть свет, коловращение людей —«то что ни говори, есть как бы живая книга, вторая наука». эти слова по существу без изменения, как выученную формулу, повторяет он платонову, костанжогло, брату платонова василию. с чиновничьих лет сохранилась в чичикове, видимо, манера в приподнято-официальном тоне представиться, рекомендоваться некоторым особам, у которых наблюдается стремление к показной, внешней культурности; . так, когда манилов приглашает чичикова заехать в свою усадьбу, он тут же отвечает, что «почтёт за священнейший долг». приехав к генералу бетрищеву, чичиков представляется так: «питая уважение к доблестям мужей, спасавших отечество на бранном поле, счёл долгом представиться лично вашему превосходительству». так в речи чичикова выступает лоск, который старается он наложить на себя. но стоит только прислушаться к его объяснениям с селифаном, как уже улетучивается весь этот внешний лоск речи и слышатся хорошо знакомые в крепостнической россии бранные слова и распекания: «что, мошенник, по какой ты дороге едешь? »; «ты пьяа, как сапожник»; «вот я тебя как высеку, так ты у меня будешь знать». чичиков: «чрезвычайно приятный». чичиков сразу попадает в топ манилову и в разговоре о дружбе (недаром он может поддержать в беседе любую стоило только манилову завести разговор о хорошем соседстве, о таком человеке, с которым можно было бы «.поговорить о любезности, о хорошем обращении^ и проч., как чичиков сразу же подхватывает эту мысль своеобразной пословицей: «не имей денег, имей хороших людей для обращения». манилов в экстазе своей любезности договорился до того, что с радостью отдал бы половину своего состояния, чтобы иметь часть достоинств своего гостя. чичиков сейчас старается его перещеголять: «напротив, я бы почёл с своей стороны, за величайшее…». неизвестно, каким комплиментом хотел перекрыть чичиков учтивог

Повесть написана в январе-марте 1925 года[1] . сохранились три редакции текста (все  — в отделе рукописей  российской государственной библиотеки)[2] . в 1967  году без ведома и вопреки воле вдовы писателя  е.  с.  булгаковой   небрежно скопированный текст «собачьего сердца» был передан на запад[3]   одновременно в несколько издательств и в 1968 году опубликован в журнале  «грани»   (франкфурт ) и в журнале  алека флегона   «студент» (лондон)[4] . в соответствии с негласными правилами тех лет, публикация за рубежом сделала невозможным издание повести в . только в июне  1987 года   журнал«знамя»[5]   сумел поместить повесть на своих страницах (подготовка  м.  о.  чудаковой). однако в основу этой публикации лег всё тот же неквалифицированный зарубежный список, содержащий более тысячи ошибок и искажений[2]   и в таком виде растиражированный во всех последующих изданиях  — вплоть до 1989 года (во многих случаях и после), когда и текстолог  лидия яновская   впервые опубликовала выверенный по первоисточникам подлинный текст «собачьего сердца» в двухтомнике «избранные произведения м. булгакова»[6] .