Краткий пересказ рассказа уха без соли

Кветеринару в наше село пришел с урженского озера ваня малявин и принес завернутого в рваную ватную куртку маленького теплого зайца. заяц плакал и часто моргал красными от слез глазами…  — ты что, одурел? — крикнул ветеринар. — скоро будешь ко мне мышей таскать, оголец!   — а вы не лайтесь, это заяц особенный, — хриплым шепотом сказал ваня. — его дед прислал, велел лечить.  — от чего лечить-то?   — лапы у него пожженные.  ветеринар повернул ваню лицом к двери, толкнул в спину и прикрикнул вслед:   — валяй, валяй! не умею я их лечить. зажарь его с луком — деду будет закуска.  ваня ничего не ответил. он вышел в сени, заморгал глазами, потянул носом и уткнулся в бревенчатую стену. по стене потекли слезы. заяц тихо дрожал под засаленной курткой.  — ты чего, малый? — спросила ваню жалостливая бабка анисья; она к ветеринару свою единственную козу.- чего вы, сердешные, вдвоем слезы льете? ай случилось что?   — пожженный он, дедушкин заяц, — сказал тихо ваня. — на лесном лапы себе пожег, бегать не может. вот-вот, гляди, умреть.  — не умреть, малый, — прошамкала анисья. — скажи дедушке своему, ежели большая у него охота зайца выходить, пущай несет его в город к карлу петровичу.  ваня вытер слезы и пошел лесами домой, на урженское озеро. он не шел, а бежал босиком по горячей песчаной дороге. недавний лесной прошел стороной на север около самого озера. пахло гарью и сухой гвоздикой. она большими островами росла на полянах.  заяц стонал.  ваня нашел по дороге пушистые, покрытые серебряными мягкими волосами листья, вырвал их, положил под сосенку и развернул зайца. заяц посмотрел на листья, уткнулся в них головой и затих.  — ты чего, серый? — тихо спросил ваня. — ты бы поел.  заяц молчал.  — ты бы поел, — повторил ваня, и голос его задрожал. — может, пить хочешь?   заяц повел рваным ухом и закрыл глаза.  ваня взял его на руки и побежал напрямик через лес — надо было поскорее дать зайцу напиться из озера.  неслыханная жара стояла в то лето над лесами. утром наплывали вереницы белых облаков. в полдень облака стремительно рвались вверх, к зениту, и на глазах уносились и исчезали где-то за границами неба. жаркий ураган дул уже две недели без передышки. смола, стекавшая по сосновым стволам, превратилась в янтарный камень.  наутро дед надел чистые онучи(1) и новые лапти, взял посох и кусок хлеба и побрел в город. ваня нес зайца сзади. заяц совсем притих, только изредка вздрагивал всем телом и судорожно вздыхал.  суховей вздул над городом облако пыли, мягкой, как мука. в ней летал куриный пух, сухие листья и солома. издали казалось, что над городом дымит тихий .  на базарной площади было пусто, знойно; извозчичьи лошади дремали около водоразборной будки, и на головах у них были надеты соломенные шляпы. дед перекрестился.  — не то лошадь, не то невеста — шут их разберет! — сказал он и сплюнул.  долго спрашивали прохожих про карла петровича, но никто толком ничего не ответил. зашли в аптеку. толстый старый человек в пенсне и в коротком белом халате сердито плечами и сказал:   — это мне нравится! довольно странный вопрос! карл петрович корш — специалист по детским болезням — уже три года как перестал принимать пациентов. зачем он вам?   дед, заикаясь от уважения к аптекарю и от робости, рассказал про зайца.  — это мне нравится! -сказал аптекарь. — интересные пациенты завелись в нашем городе. это мне замечательно нравится!   он нервно снял пенсне, протер, снова нацепил на нос и уставился на деда. дед молчал и топтался на месте. аптекарь тоже молчал. молчание становилось тягостным.  — почтовая улица, три! — вдруг в сердцах крикнул аптекарь и захлопнул какую-то растрепанную толстую книгу. — три!   дед с ваней добрели до почтовой улицы как раз вовремя — из-за оки заходила высокая гроза. ленивый гром потягивался за горизонтом, как заспанный силач распрямлял плечи и нехотя потряхивал землю. серая рябь пошла по реке. бесшумные молнии исподтишка, но стремительно  и сильно били в луга; далеко за полянами уже горел стог сена, зажженный ими. крупные капли дождя падали на пыльную дорогу, и вскоре она стала похожа на лунную поверхность: каждая капля оставляла в пыли маленький кратер.  карл петрович играл на рояле нечто печальное и мелодичное, когда в окне появилась растрепанная борода деда.  через минуту карл петрович уже сердился.  — я не ветеринар, — сказал он и захлопнул крышку рояля. тотчас же в лугах проворчал гром. — я всю жизнь лечил детей, а не зайцев.  — что ребенок, что заяц — все одно, — пробормотал дед. — все одно! полечи, яви милость! ветеринару нашему такие дела неподсудны. он у нас коновал. этот заяц, можно сказать, спаситель мой: я ему жизнью обязан, оказывать должен, а ты говоришь — бросить! одал зайца. присылал даже письма с марками на ответ. но дед не сдавался. под его диктовку ваня написал профессору письмо:   заяц не продажный, живая душа, пусть живет на воле. при сем остаюсь ларион маленцы. заяц спал. я нагнулся над ним с фонарем и заметил, что левое ухо у зайца рваное. тогда я понял все.

Имеется ввиду, что надо ценить то, что быстро уходит и не тратить его (час).