Напишите типа как отзов,почему вам понравилось это стихотворение,только не бонально,заранее вам огромное ,вот стих мой голос для тебя и ласковый и томный тревожит поздное молчанье ночи темной. близ ложа моего печальная свеча горит; мои стихи, сливаясь и журча, текут, ручьи любви, текут, полны тобою. во тьме твои глаза блистают предо мною, мне улыбаются, и звуки слышу я: мой друг, мой нежный

Главным героем рассказа Михаила Александровича Шоло­хова «Судьба человека» является русский солдат Андрей Соко­лов. Во время Великой Отечественной войны он попал в плен. Там он стойко выдерживал каторжный труд и издевательства лагерных надзирателей. Одним из кульминационных эпизодов рассказа становит­ся диалог Андрея Соколова и коменданта лагеря для военно­пленных Мюллера. Это жестокий садист, которому доставля­ет удовольствие избивать несчастных беззащитных людей. Вот как рассказывает о нем Соколов повествователю: «Невысоко­го роста, плотный, белобрысый и сам весь какой-то белый: и волосы на голове белые, и брови, и ресницы, даже глаза у него были белесые, навыкате. По-русски говорил, как мы с тобой, да еще на «о» налегал, будто коренной волжанин. А матерщин­ничать был мастер ужасный. И где он, проклятый, только и учился этому ремеслу? Бывало, выстроит нас перед блоком — барак они так называли, — идет перед строем со своей сворой эсэсовцев, правую руку держит на отлете. Она у него в кожа­ной перчатке, а в перчатке свинцовая прокладка, чтобы паль­цев не повредить. Идет и бьет каждого второго в нос, кровь пускает. Это он называл «профилактикой от гриппа». И так каждый день». Судьба сводит Соколова лицом к лицу с Мюллером в не­равном поединке. «И вот как-то вечером вернулись мы в барак с работы, — рассказывает Андрей. — Целый день дождь шел, лохмотья на нас хоть выжми; все мы на холодном ветру про­дрогли как собаки, зуб на зуб не попадает. А обсушиться негде, согреться — то же самое, и к тому же голодные не то что до смерти, а даже еще хуже. Но вечером нам еды не полагалось. Снял я с себя мокрое рванье, кинул на нары и говорю: «Им по четыре кубометра выработки надо, а на могилу каждому из нас и одного кубометра через глаза хватит». Только и сказал, но ведь нашелся же из своих какой-то подлец, донес коменданту лагеря про эти мои горькие слова». Андрея вызвали к коменданту. Как понял он сам и все его товарищи, — «на распыл». В комендантской, за обильно на­крытым столом, сидело все лагерное начальство. Голодного Соколова аж замутило от увиденного: «Кое-как задавил тош­ноту, но глаза оторвал от стола через великую силу».

«Прямо передо мною сидит полупьяный Мюллер, пистоле­том играется, перекидывает его из руки в руку, а сам смотрит на меня и не моргнет, как змея. Ну, я руки по швам, стоптан­ными каблуками щелкнул, громко так докладываю: «Военно­пленный Андрей Соколов по вашему приказанию, герр комен­дант, явился». Он и спрашивает меня: «Так что же, русс Иван, четыре кубометра выработки — это много?» — «Так точно, — говорю, — герр комендант, много». — «А одного тебе на моги­лу хватит?» — «Так точно, герр комендант, вполне хватит и даже останется».

Он встал и говорит: «Я окажу тебе великую честь, сейчас лично расстреляю тебя за эти слова. Здесь неудобно, пойдем во двор, там ты и распишешься». — «Воля ваша», — говорю ему. Он постоял, подумал, а потом кинул пистолет на стол и нали­вает полный стакан шнапса, кусочек хлеба взял, положил на него ломтик сала и все это подает мне и говорит: «Перед смер­тью выпей, русс Иван, за победу немецкого оружия».

Однако пить за победу немецкого оружия Соколов катего­рически отказывается, говорит, что непьющий, и тогда комен­дант предлагает ему выпить за свою погибель. «За свою поги­бель и избавление от мук» Андрей соглашается выпить и, не закусывая, выпивает три стакана водки. Вряд ли он хотел про­демонстрировать фашистским офицерам несгибаемую силу духа и презрение к смерти, скорее, его поступок был вызван отчаянием, полным отупением мыслей и чувств от страданий. Не бравада здесь со стороны героя рассказа, а безысходность, бессилие, опустошенность. И жизнь ему сохраняют не только потому, что он поразил немцев своим мужеством, но и потому, что позабавил диковинным умением.

Тем не менее сам Мюллер поражен силой духа Соколова и дарит ему жизнь со словами: «Вот что, Соколов, ты — настоя­щий русский солдат. Ты храбрый солдат. Я — тоже солдат и уважаю достойных противников. Стрелять я тебя не буду».

Стойкость и мужество русского солдата вызывают уваже­ние даже у противника. Так Андрею Соколову в который раз удается вырваться из лап смерти.