Какой отзыв а.асакова детские годы багрова-внука

Мне кажется, одна из мучительных травм, которую получает благополучный ребенок в процессе социализации, – узнать, что у него родители – обычные. мать, оказывается, отнюдь не самая красивая женщина в мире, а отец – не самый умный. банальность про отсутствие деда мороза не мучит юных сердец. но, свалившееся вдруг, объективное знание, что мои папа и мама – среднестатистические, серенькие люди, а вокруг – толпа великолепных чужих отцов и матерей, переживается тяжело. герою «детства багрова-внука» – пять-шесть лет. книга написана от первого лица, и тот, пятилетний, аксаков страстно идеализирует свою мать. его привязанность к «маменьке» носит характер болезненного обожания, крайней экзальтации. их разлуки вызывают смертельную тоску, а воспоминания становятся актом душевного самоистязания. но мы, взрослые, читаем книгу и понимаем, что «маменька» ведет себя чаще всего как эгоистичная, крайне дура. она была из тех барышень, которые всегда бледны, болезненны, от любой дурной вести в горячку, разочарованы в жизни, потому что считают себя недооцененными, мужа – бесконечно ниже себя по «нравственным понятиям» и которые тиранят детей чрезмерной опекой. и всегда на волосок от истерики. она не любила деревенской жизни, перед тем как сесть на траву посылала за подушками, своего сережу, как от чумных, держала подальше от крестьян. презирала весь тот помещичий быт, из которого выдут славянофилами ее внуки, константин и иван аксаковы. но, правда, любила книги. я пишу об этом потому, что параллельно с «багровым-внуком» я почитал биографию с.т. аксакова, изданную в серии жзл, и ее автор описывает, как раздражительная, мнительная, ревнивая любовь матери мучила сына. она не пускала его на улицу, если там было сыро, и ребенок по неделе сидел в четырех стенах. она кормила его какой-то «здоровой» ерундой вместо человеческой пищи. запрещала разговаривать с дворней. она отбирала у него книги, чтобы ребенок не утомлялся. не пускала удить, когда сын слишком возбуждался. но, если сереже удавалось поймать рыбу, он, не помня себя, бежал показать ее матери. я не берусь судить эту женщину из далекого xviii века. я ничего не смыслю в воспитании, и мне не дано понять, что такое «материнство». не в этом суть. в аксакова меня поражает фантастический кредит доверия, который дети своим родителям. их безотносительная любовь. однако, несмотря на любовь, сам сергей тимофеевич аксаков воспитывал своих сыновей-славянофилов противоположным образом.  подробнее на livelib.ru:

1. они были смущены таким приемом отца и стояли неподвижно, потупив глаза в землю. 2.  - ах ты, сякой-такой сын! как, -- сказал тарас бульба, отступивши с удивлением несколько шагов назад. 3. и отец с сыном, вместо после давней отлучки, начали насаживать друг другу тумаки и в бока, и в поясницу, и в грудь, то отступая и оглядываясь, то вновь наступая. 4.бедная старушка, привыкшая уже к таким поступкам своего мужа, печально глядела, сидя на лавке. 5. он любил простую жизнь козаков и перессорился с теми из своих товарищей, которые были наклонны к варшавской стороне, называя их холопьями польских панов. 6.уже кони, чуя рассвет, все полегли на траву и перестали есть; верхние листья верб начали лепетать, и мало- лепечущая струя спустилась по ним до самого низу. 7.все сели, не выключая даже и хлопцев, стоявших почтительно у дверей. 8. - стойте, стойте! дайте мне разглядеть вас хорошенько, — продолжал он,поворачивая их, — какие же длинные на вас свитки! экие свитки! таких свиток еще и на свете не было. 9. у крыльца стояли оседланные кони. бульба вскочил на своего черта, который бешено отшатнулся,  почувствовав на себе двадцатипудовое бремя, потому что тарас был чрезвычайно тяжел и толст.10. молодые казаки ехали смутно и удерживали слезы,  боясь отца, который, с своей стороны, был тоже несколько смущен, хотя старался этого не показывать. 11. они, проехавши, оглянулись назад; хутор их как будто ушел в землю; только видны были над землей две трубы скромного их домика да вершины дерев, по сучьям которых они лазили, как белки; один только дальний луг еще стлался перед ними, -- тот луг, по которому они могли припомнить всю своей жизни, от лет, когда катались по росистой траве его, до лет, когда поджидали в нем чернобровую козачку, боязливо перелетавшую через него с своих свежих, быстрых ног. 12.четыре раза закапывал он свой букварь в землю, и четыре раза, отодравши его бесчеловечно, покупали ему новый. 13.он был изобретательнее своего брата; чаще являлся предводителем довольно опасного предприятия и иногда с изобретательного ума своего умел увертываться от наказания, тогда как брат его остап, отложивши всякое попечение, скидал с себя свитку и ложился на пол, вовсе не думая просить о помиловании. 14.женщина чаще стала представляться горячим мечтам его; он, слушая философические диспуты, видел ее поминутно, свежую, черноокую, нежную. 15.но кучер, опасаясь разделки, ударил по лошадям, они рванули - и андрий, к счастию успевший отхватить руку, шлепнулся на землю, прямо лицом в грязь. 16.он глядел на нее, совсем потерявшись, рассеянно обтирая с лица своего грязь, которою еще более замазывался. 17. он хотел было узнать от дворни, которая толпою, в богатом убранстве, стояла за воротами, окружив игравшего молодого бандуриста. 18. но дворня подняла смех, увидевши его запачканную рожу, и не удостоила его ответом. 19.прекрасная полячка так испугалась, увидевши вдруг перед собою незнакомого человека, что не могла произнесть ни одного слова; но когда приметила, что бурсак стоял, потупив глаза и не смея от робости пошевелить рукою, когда узнала в нем того же самого, который хлопнулся перед ее глазами на улице, смех вновь овладел ею. 20. он представлял смешную фигуру, раскрывши рот и глядя неподвижно в ее ослепительные очи. 21.вот о чем думал андрий, повесив голову и потупив глаза в гриву коня своего. 22.а между тем степь уже давно приняла их всех в свои зеленые объятия, и высокая трава, обступивши, скрыла их, и только козачьи черные шапки одни мелькали между ее колосьями.   23.- э, э, э! что же это вы, хлопцы, так притихли? -- сказал наконец бульба, очнувшись от своей задумчивости. 24. и козаки, принагнувшись к коням, пропали в траве. 25.под тонкими их корнями шныряли куропатки, вытянув свои шеи.